1993: элементы советского опыта. Разговоры с Михаилом Гефтером

Да нет же! Что, мой стафф у меня в агентстве Postfactum пойдет бастовать? Да я их к чертовой матери уволю, я не дам этого делать! И никто не даст. Забудь 1905 год. Нет никакой реальной организации рабочих в России. Однако экий ты, батенька, мятежный какой! Мятежник Гефтер!

Что ты имеешь в виду?

Не ожидал от тебя такой гражданской прыти.

Я остро реагирую на глупость. И потом, со времен редактуры «Всемирной истории» ощущаю задатки нереализованного менеджера. У меня неплохой опыт руководства батальоном по строительству укреплений под Москвой. В июле 1941 года.

Мы оторвались от действительности, и хорошо. Это правильно, Глеб. Кто-то должен действовать в отрыве от текущей боевой обстановки, выполняя стратегическую задачу. Знаешь, как маршал Жуков наступал на Берлин?

Нет.

Был прорыв через Польшу. Боже мой, сколько там уложили людей, но тем не менее. Наступала главная масса войск, а справа шли танковые и мотомеханизированные корпуса с опережением остальных. Им было приказано не вступать ни в какие схватки. Даже немцы, отступавшие под нажимом центральной группировки, принимали их за своих. В этой пыли, в клубах дыма чуть просматривались очертания каких-то нестреляющих машин. Вот они и замкнули кольцо окружения Берлина, овладев переправами, навели понтоны. Сегодня нам с тобой надо идти в долгое наступление, до времени не стреляя в упор.

Ты не сможешь не стрелять. Ты вечно ввязываешься в схватки. Я уж не говорю про себя.

Тут своя патология. Я барахтаюсь в мыслях, что-то додумываю, внутренне прислушиваясь к тому, что голос мне говорит. Отвечаю ему в себе или говорю с тобой, что примерно то же самое.

Когда человек не принадлежит вере, его хуже слушают. Рациональные выкладки сейчас никем не услышаны. Этим объясним и рост Жириновского. Конечно, он имел идеально бездарных противников в демократах, но. Знаешь, заговорить голосом, доходящим до предсердий, непросто. Обнажается, что демократу нечего сказать.

И моя идея русских стран-цивилизаций еще не тянет на то, что я назвал гипотезой неисключенного спасения. Все-таки русским пора отсчитываться от безысходной катастрофы. И, пройдя через горнило невозможностей, однажды выйти на новые принципиальные возможности, сделав их внятной прозой.

А где сознание безысходности катастрофы? Наша политика очень комфортабельна почти для всех. Окончательная катастрофа ждет ее где-нибудь в будущем. Пока все довольны.

Безысходная катастрофа запрещает игры в нее. Либо говори с людьми как сумасшедший Чаадаев, либо молчи. В игровом варианте катастрофизм чудовищен. Вообще говоря, ты прав. Ты прав, но ты следуешь моим путем, это неизбежно. Писавшими для будущего выглядят те, кто случайно погиб в самом начале или по пути. Будь напечатано второе философическое письмо Чаадаева, он бы загремел в Сибирь. А напечатай все восемь, его не прочитали бы вовсе. Никто б ничего не понял, и все не оказало влияния. А так он одинок, зачумлен, объявлен безумным, а текст живет своей жизнью. К автору ходит в гости Герцен. И пошла писать губерния, имя которой Россия. Всюду так всегда делается. Спрос на апостола Павла!

056

Русофобия – это миф. Русская традиция самообвинений и беспощадности к себе порочна. Денис Давыдов и Чаадаев. Чаадаев безумный гений, как Ницше.

Михаил Гефтер: Хотел сказать вчера: ты напрасно целый номер «Века ХХ» хочешь русофобии посвятить. По моему глубокому убеждению, само это слово есть миф.

Глеб Павловский: В том смысле, как пишут в газете «День»? Да. Русофобия вообще существует только в русских головах.

У русских есть плохая традиция самообвинений вплоть до самобичевания. Преувеличенной беспощадности в отношении себя. Как и противоположная ей, вечной обидчивости. Вот две глубоких причины русской шаткости. Я бы с удовольствием написал на эту тему. Например, Денис Давыдов и Чаадаев, обкатанное сравнение. Но Денис Давыдов был неглупый и порядочный человек. Есть интересные письма его старшему из братьев Тургеневых. Надо сказать, Чаадаев с той же серьезностью, с какой писал «Философические письма», писал и письма Бенкендорфу. Это были серьезные письма.

Они тоже довольно безумны. Письма Башмачкина «значительному лицу»²⁶.

Слушай, нельзя отрицать, что Чаадаев был сумасшедший. Но сумасшедший бывает гением. Вернее, наоборот, гений бывает сумасшедшим. Ницше, что ли, нормальный человек? Они, кстати, очень однотипные с Чаадаевым фигуры.

057