Революцию нельзя предотвратить. Ее можно только возглавить. Особенно если волею судьбы ты становишься императором Всероссийским в разгар Февральской революции 1917 года. Восстановить порядок и взять власть новый царь Михаил Второй может, только опираясь на армию, а для этого он вынужден был обещать все то, что от него хотели услышать солдаты – скорый мир, справедливый раздел помещичьей земли, реформы и построение новой справедливой России. Но старая система не желает уступать и дает отпор. Покушения, заговоры, мятежи. Интриги и провокации иностранных разведок. Сопротивление прежних хозяев жизни. Идущая третий год мировая война и потеря огромных территорий. Отсталость экономики и нищета. Сотни, тысячи проблем и неразрешимых противоречий. Кажется, что против нашего героя встала сама история, которую ему и предстоит изменить. Итак, капризом судьбы, на троне Российской империи оказался даже не царь-реформатор, а вынужденный вождь революции, ее государь. Поможет ли нашему попаданцу его послезнание и опыт из будущего? Сумеет ли удержать страну от Гражданской войны, военного поражения и многих миллионов погибших? Дадут ли ему создать новую Россию?
Владимир Викторович Бабкин , Владимир Марков-Бабкин
Фантастика / Попаданцы / Историческая фантастика18+Владимир Марков-Бабкин
1917: Государь революции
© Владимир Марков-Бабкин, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
Искренняя благодарность всем моим коллегам, принимавшим активное участие в обсуждениях и доработке текста книги на сайтах «Самиздат» и «В Вихре Времен».
Отдельное спасибо Виталию Сергееву за помощь.
Спасибо вам, друзья. Мы вместе сделали книгу лучше.
Посвящается моей семье.
Спасибо вам за все и за то, что вы у меня есть.
Часть первая. Начиная освобождение
Глава I. Ветряные мельницы Петрограда
– Глазам своим не верю!
– И правильно делаете.
Человек, жестко зафиксированный на грубом деревянном стуле, мог лишь вращать головой, что с успехом и делал, глядя на то, как я усаживаюсь в кресло. Хотя нас и разделял стол, а мой «собеседник» был явно не в гостях, не было тут никаких дешевых приколов, типа света в глаза, стоящего за спиной допрашиваемого мордоворота в кожаном фартуке, многообещающе хрустевшего костяшками разминаемых перед «работой» пальцев, в общем, никакого антуража не было. В комнате вообще больше никого не было, только я и человек напротив.
Более того, я позаботился о том, чтобы нас тут никто не мог подслушать и за нами никто не мог подсмотреть. В общем, мы были одни.
Не спеша достал трубку, коробочку с табаком, набил чашу размеренными движениями и закурил, наслаждаясь ароматным дымом. Было видно, что сидящий напротив меня арестант жадно потянул воздух ноздрями и даже судорожно сглотнул.
Я просто сидел и с наслаждением курил. И молчал. Молчал, спокойно рассматривая сидящего передо мной. Рассматривал с тем спокойным интересом, с которым энтомолог рассматривает новый экспонат его коллекции. Причем рассматривает не как какое-то жуткое и редкое насекомое, а как интересную, хотя и достаточно заурядную бабочку. Эдак с легким любопытством, но без особых эмоций.
Что ж, определенное любопытство у меня действительно имелось, все же Сидней Рейли, он же Соломон Розенблюм, международный проходимец и лейтенант британской разведки, был фигурой колоритной. Во всяком случае, и в своем 2015 году я о его похождениях был наслышан, а теперь вот имею возможность, так сказать, познакомиться очно. Тем более что, в отличие от времен моей прошлой жизни в будущем, сейчас он для меня не персонаж исторических хроник, а человек, который за вчерашний день успел возглавить мятеж против моей персоны, а затем еще и устроил взрыв в Зимнем дворце, при котором я чудом уцелел. Так что интерес у меня к нему был не только академический.
Выкурив половину трубки, я вдруг поинтересовался у арестанта:
– Курить хотите?
Тот как-то замер на мгновение, затем, сглотнув, напряженно кивнул. Я достал из ящика стола пачку папирос, вытащил одну и, подойдя к сидящему вплотную, всунул папиросу ему в рот. Дождавшись, пока человек судорожными затяжками раскурит папиросу от поднесенной мной спички, я помахал спичкой в воздухе и все так же спокойно сел на свое прежнее место.
– Можете гордиться, вам дал прикурить сам император Всероссийский, – усмехнулся я. – Впрочем, господин Розенблюм, вы вряд ли об этом кому-то расскажете.
Я сделал несколько резких затяжек, возвращая силу огню в чаше, а затем откинулся на спинку кресла, глядя на Розенблюма сквозь клубы дыма. Тот попыхивал папиросой, пепел падал ему на рубашку. Он с этим ничего поделать не мог, а меня это не волновало.
– Итак, господин Розенблюм, что скажете?
Папироса у него во рту догорела, и, не имея возможности ее вытащить, он, изловчившись, выплюнул ее на пол. Правда, тут же сказал извиняющимся голосом:
– Простите мою неучтивость, ваше императорское величество, но поступить в соответствии с правилами приличий у меня не было возможности.
– Пустое, господин Розенблюм, пустое. Если мне потребуется содрать с вас живого кожу, я не буду искать поводов для этого. Так что оставим это. Итак, повторю вопрос: что скажете?
Тот несколько мгновений смотрел мне в лицо, а затем медленно произнес:
– Я думаю, да простит меня ваше императорское величество, что вы хотите меня купить.
С интересом смотрю на него.
– Аргументируйте.
Розенблюм пожимает плечами, насколько позволяют прижимавшие его к стулу ремни, и спокойно так (как будто он действительно в конторе, а я покупатель) отвечает: