1917 год. Распад

Настроение на основной базе Черноморского флота в это время было невеселым, современник вспоминал, что «…все находились в каком-то подавленном состоянии»: «Приходили зловещие известия о брожении в войсках столичного гарнизона и о волнении в народе. Было известно, что многие члены императорской фамилии недовольны Царем и просто ненавидят императрицу. Какой-то взрыв ожидался и сверху, и снизу, предвещая для страны ужасные последствия. С самыми мрачными предчувствиями мы вступили в 1917 год»⁵. По словам одного из сопровождавших Гучкова депутатов Государственной думы, Алексеев после длительной беседы якобы ответил: «Содействовать перевороту не буду, но и противодействовать не буду»⁶. Керенский с чужих слов подтверждает, что с Алексеевым велись беседы о перевороте с осени 1916 г., но генерал, якобы соглашавшийся тогда с планами высылки императрицы, в Севастополе решительно отказал Гучкову в поддержке⁷. Об этом свидетельствует и А. И. Деникин, отмечая притом, что борьба «Прогрессивного блока» с правительством в общем находила сочувствие у генерала⁸. Тем временем в столице на Алексеева и В. И. Гурко возлагали большие надежды. «Он был настолько осведомлен, – вспоминал Гучков, – что делался косвенным участником»⁹. Такое положение было само по себе неплохим результатом деятельности Гучкова. В пользу правоты его слов свидетельствует и внезапное возвращение Наштаверха в Ставку.

По окончании петроградской конференции Гурко получил телеграмму из Севастополя от Алексеева. Он извещал своего заместителя, что поправил здоровье и собирается вернуться в Могилев немного раньше конца отпуска, 5 марта 1917 г. Гурко поторопился вернуться в Ставку¹⁰. Перед отъездом из Петрограда он отправился на свой последний доклад к императору и известил его о полученной телеграмме. Николай II не имел информации о состоянии здоровья своего начальника штаба и еще не знал о том, что Алексеев возвращается, и был этому удивлен, так как, по его мнению, начальник штаба не мог достаточно поправиться за столь короткий промежуток времени¹¹.

Это было тем более неожиданно, что информация, которая приходила из Севастополя до этого, позволяла предполагать, что Алексеев вообще не сможет вернуться к исполнению своих обязанностей¹². Сам император в разговоре с Воейковым объяснил необходимость быстрого возвращения просьбой Алексеева о встрече, в которой генерал хотел обсудить некоторые вопросы планируемого наступления. Алексеев после четырехмесячного пребывания в Крыму накопил достаточно сил для того, чтобы вновь работать в своей обычной манере¹³. Брусилов, столь сложный и противоречивый мемуарист, все же позволил себе следующую фразу, описывая ситуацию перед февралем 1917 г.: «Но в Ставке, куда уже вернулся Алексеев (Гурко принял опять Особую армию), а также в Петербурге было, очевидно, не до фронта. Подготовлялись великие события, опрокинувшие весь уклад русской жизни и уничтожившие и армию, которая была на фронте»¹⁴.

14 (27) февраля 1917 г. в письме к великому князю Николаю Михайловичу Ф. Ф. Юсупов предлагал принять решительные меры, включавшие приезд в Петроград вдовствующей императрицы Марии Федоровны с этими двумя генералами, которые, опираясь на верных людей, должны были провести аресты А. Д. Протопопова, И. Г Щегловитова, выслать Александру Федоровну и А. Вырубову в Крым¹⁵. Впрочем, в январе – феврале 1917 г. Гучков вел активную работу, организуя встречи, в которых принимали участие и представители от военных¹⁶. На них обсуждалось состояние армии и страны и возможные пути выхода из кризиса. Среди участников этих встреч были и те, кто входил когда-то в кружок «младотурок»: Н. В. Саввич, братья Евграф и Максим Ковалевские, – а также те, кто назовет себя так в начале Февральской революции: полковник Б. А. Энгельгардт и подполковник А. И. Верховский. Последний в своих мемуарах явно недоговаривает об этих встречах, однако даже из них очевидно, что генерал Беляев был подвержен серьезной критике, а упоминание имени генерал-лейтенанта А. М. Крымова было обставлено таким образом, что можно не сомневаться, что речь шла далеко не только о путях мирного выхода из сложившейся ситуации, как пытался представить это Верховский. Обсуждался вопрос о дворцовом перевороте¹⁷.