19-я жена

Вот любопытный постскриптум к первому шагу Чонси в многоженство: Бригам в том же месяце вступил, возможно, чуть ли не в одиннадцать браков. Их число остается предметом дебатов вот уже более чем полторы сотни лет. У меня мало надежды разрешить этот вопрос в данной работе. Судя по некоторым отчетам, 21 января 1846 года, в тот же день, когда он «запечатал» Лидию с Чонси, Бригам взял себе две жены — Марту Баукер (1822–1890) и Эллен Роквуд (1829–1866). Свидетельства об этих свадьбах далеки от идеала: в большинстве своем это свидетельства из вторых рук или заявления, сделанные много позже самого события. Однако, если учитывать секретный и противозаконный характер полигамии вообще, и особенно многоженства, касающегося лидера Святых Последних дней, вполне понятно, почему на бумаге оставлен столь малозаметный след этих событий.

5

По словам Энн Элизы, брачная ночь сильно затянулась. Как многие дома в Нову, дом Уэббов, хотя и удобный, был небольшим. Легко представить себе, как из одной комнаты в другую распространялись в нем шумы — по половицам, сквозь дверные щели — там, где дверь примыкает к косяку. «Мой отец пытался утихомирить Лидию, — пишет Энн Элиза в книге «Девятнадцатая жена», — но той было все равно. Она визжала, как свинья, которой хвост подрезают. Кто-нибудь менее готовый прощать сказал бы, что ей хотелось, чтобы моя мать это слышала». Таково свидетельство из вторых рук, и таков пассивно-агрессивный тон, характерный для мемуара Энн Элизы; именно поэтому многие не придают этому свидетельству значения, считая его ненадежным. Нет сомнений, что Энн Элиза принимает здесь сторону матери, — ее пристрастность почти не завуалирована. Но если сравнить это с версией событий, изложенной Гилбертом, можно увидеть, что она более или менее близка к истине даже там, где ее тон слишком обострен. «В ту первую ночь, — пишет Гилберт в своем дневнике, — Лидия показала себя моему отцу, да и нам остальным тоже. Я ушел спать в конюшню, зная, что лошади гораздо более спокойны, и всегда предпочитая их общество».

«Люди меняются» — такова оценка, данная Лидии Энн Элизой после того, как та стала женой Чонси. Бывшая домашняя прислуга теперь желала, чтобы ее считали хозяйкой дома. Почти сразу же она отказалась принимать участие в домашней работе, требуя, чтобы Чонси нанял девушку для выполнения ее прежних обязанностей. Она требовала, чтобы у нее были точно такие же наряды и украшения, как у Элизабет, — шляпы, броши, перчатки. Произошла отвратительная ссора из-за броши, подаренной Элизабет мужем по случаю рождения Энн Элизы, — жемчужины на золотой веточке. Энн Элиза рассказывает о драке между двумя женщинами. «Лидия исцарапала мою мать до крови», — пишет она в своей книге. Элизабет ответила тем, что схватила Лидию за волосы и дала ей пощечину. Энн Элиза проницательно анализирует этот эпизод: «Так многоженство часто превращает мыслящую, великодушную, зрелую женщину в слезливую, хнычущую, эгоистичную девчонку. Вероятнее всего, это и есть самый жестокий его результат: отъем и уничтожение достоинства женщины. Я наблюдала это такое множество раз, что трудно перечесть. Я прощаю мужчин, сотворивших такое над женщинами, но я никогда этого не забуду».

«В супружеских отношениях, — откровенно пишет далее Энн Элиза, — требования [57]оказались еще больше». В многоженстве было вполне обычным делом, что самая новая жена с неприязнью относилась к тому, чтобы муж делил свои чувства между нею и предыдущей супругой или супругами. Как говорит Энн Элиза, «в первые две недели после свадьбы мой отец каждую ночь проводил с новой женой. Он мало внимания уделял первой жене. Когда наступало время отхода ко сну, он целовал мою маму в кончик носа и проскальзывал в спальню Лидии. Я знаю, что мама задавалась вопросом, увидит она своего мужа когда-нибудь снова или нет».

Даже при этом Лидия упрекала Чонси, что он слишком много времени проводит с первой миссис Уэбб. Гилберт вспоминает, как вздыхала молодая жена, говоря: «А мне-то, по-твоему, что остается делать, пока ты с нею?»