1876

Вообще-то Эмма как будто преодолела, хотя бы временно, свой африканский недуг. Она расстроена поражением ее любимого вождя Блейна. «Кроме всего прочего, — сказала она мне, — я не знакома с генералом Хейсом. А что касается твоего губернатора Тилдена… я всячески желаю ему победить». — «Однако он тебя не волнует». — «Ему недостает истинного дикарства, папа. Извини. Виновата, наверное, я сама. В Вашингтоне я слишком долго питалась сырым мясом».

Когда Тилден вошел в свою собственную гостиную, раздались аплодисменты; это показалось мне очень смешным, но мы все сгорали, то есть сгораем, от возбуждения.

Когда я пожимал руку губернатора, его опущенное левое веко слегка приподнялось и на лице мелькнула едва заметная улыбка.

— Мы пережили нескончаемо длинные лето и осень, не правда ли, мистер Скайлер?

— За ними последует зима без тревог и печалей.

— Надеюсь, вы не ошибаетесь. Но скажите мне, — его глуховатый голос перешел в шепот, — о вашихсимптомах. В глазах двоится?

— Все прошло, — соврал я, но ведь никакой президент не согласится отправить во Францию посланника-инвалида. — Я помолодел.

— Ужасно забавно, но я тоже помолодел. Исчезли головные боли. — Он тоже лгал, и по той же причине: никакой республике не нужен немощный президент.

Хотя результаты еще не поступали, по телеграфу отовсюду идут поздравления новому президенту.

Одним из первых поздравил губернатора Макклелан, соперник Линкольна на выборах 1864 года. Поскольку с ним ассоциировалась политическая, да и военная катастрофа, я счел это плохим предзнаменованием. Однако Биглоу меня ободрил: «Мы убеждены, что Нью-Йорк за нами. А кто выигрывает в Нью-Йорке, тот побеждает в стране».

После обеда мы с губернатором во главе отправились обратно в «Эверетт-хаус», где толпы людей заполнили все фойе.

Тилден устроился в комнате, примыкающей к главной бальной зале; там был установлен телеграфный аппарат. Хьюит и Грин сели по обеим сторонам. Все мы, остальные, служили греческим хором великому главному эсхиловскому герою.

Первый результат: Тилден победил в Нью-Джерси. Из бальной залы, подобно волнам, ударяющим о берег, докатываются громкие приветственные крики. Мы тоже поздравляем губернатора.

Глаза Тилдена начинают слегка поблескивать, а на щеках вдруг появляется краснота, смахивающая на чумные пятна, или, скорее, стигмы. Нет. Не улыбайтесь. Сегодня я бесхитростный хроникер.

Новые результаты: Тилден победил в штате Коннектикут. Снова волны ударяют о берег в соседней комнате. Грин кричит: «Полная победа, губернатор!»

Но Тилден покачивает головой и что-то бормочет; я его не слышу.

— Все решит голосование в Нью-Йорке, — в сотый раз повторяет Биглоу. До половины двенадцатого вечера мы ждали результатов из Нью-Йорка. Наконец они поступили.

Тилден победил в городе, с большим отрывом лидирует по штату в целом.

Хьюит поворачивается к помощнику: «Пошлите телеграмму в «Нью-Йорк тайме», спросите редактора, с каким перевесом они признают нашу победу». Все смеются.

Дверь в бальную залу распахивается, энтузиазм берет верх. «Тилден! Тилден! Тилден!» — скандирует публика.

— Идемте, — сказал Хьюит, помогая встать отнюдь не упирающемуся Тилдену. — Они хотят вас видеть, мистер президент!

При этих словах мы тоже подключились к хору приветствий и в состоянии помешательства, близком, как я полагаю, к сексуальному экстазу, двинулись вслед за Тилденом в переполненную людьми и тусклую от табачного дыма бальную залу, где тысяча человек поздравляли друг друга до хрипоты, пока скромная фигура в черном сюртуке пробиралась среди них, создавая вокруг, точно по волшебству, свободное пространство. Никто не стремился прикоснуться к герою, как обычно стремится толпа, заполучившая, по крайней мере на четыре года, свое божество.

Я вернулся в гостиницу; в фойе было пусто. Ночной дежурный, подмигнув, сказал мне, что из штаб-квартиры республиканцев все куда-то исчезли, как только пришло сообщение о победе Тилдена в штате Нью-Йорк.

— Там никого не осталось, кроме клерка Кленси; он задержался, чтобы прибраться.

— А где оба Чендлера?

— Зах Чендлер пошел спать. — Дежурный перешел на шепот. — Он прихватил с собой бутылку виски.

Наш разговор прервал мощный голос, показавшийся мне зловеще знакомым:

— Как пройти в штаб-квартиру республиканской партии?

Я повернулся и увидел одноногого генерала Дэниела Э. Сиклса. Этот колоритный тип в бытность свою членом палаты представителей хладнокровно убил любовника своей жены и забрал ее обратно. Он потерял ногу в битве при Г еттисберге и прославился тем, что из-за него северяне чуть было не проиграли войну. В последние годы он служил американским посланником в Испании, совмещая эти обязанности с утолением невероятного сексуального аппетита ссыльной испанской королевы; ее дом на авеню Клебер в Париже мы всегда обходили стороной, как и дом le roi am'ericain de l’Espagne [62].

Я поклонился Сиклсу, он ответил мне поклоном. У него деревянная нога, но он предпочитает ходить на костылях.