1812. Всё было не так!

«Глас Отечества призывает нас к согласию. Оно есть вернейший залог наших побед и полезнейших от них последствий, ибо от единого недостатка в согласии даже славнейшие герои не могли предохранить себя от поражения. Соединимся и сразим врага России! Отечество благословит согласие наше!»

Как пишет биограф Барклая С.Ю. Нечаев, твердый в своем намерении, Михаил Богданович «решил удерживать позиции под Витебском, с минуты на минуту ожидая подхода 2-й Западной армии. Его целью было отвлечь внимание французов от Багратиона, чтобы тому было удобнее сблизиться с 1-й Западной армией, а посему он решился принять сражение при Островно».

Это сражение (а точнее – бой одного из корпусов армии Барклая в 25 километрах к западу от Витебска) имело место 13 (25) июля. При этом командующий армией намеревался дать Наполеону и генеральное сражение, думая, что Багратион вот-вот подойдет к Орше.

Однако утром 15 (27) июля от князя Багратиона прибыл поручик Н.С. Меншиков, который привез сообщение о том, что, к сожалению, князь не может пробиться к Орше, а посему он вынужден был перейти Днепр, дабы взять направление на Смоленск.

Получалось, что армия князя Багратиона пошла не в направлении к 1-й Западной армии, а в направлении от нее! Как написал потом в своих «Записках» генерал А.П. Ермолов, «если бы Наполеон сам направлял наши движения, он, конечно, не мог бы изобрести для себя выгоднейших».

Естественно, Барклай был крайне недоволен этим, и между ним и Багратионом «возникли недоразумения». Впрочем, «недоразумения» – это еще мягко сказано. Дело в том, что Петр Иванович был уверен, что именно против него были сосредоточены главные силы Наполеона, а посему он требовал, чтобы Барклай атаковал противника, дабы отвлечь на себя часть сил, действовавших против 2-й Западной армии. В результате Багратион был возмущен действиями Барклая, а Барклай – действиями Багратиона.

Для Барклая же все это могло означать лишь одно – нужно было вновь начинать отступление, ибо без войск Багратиона у его армии не было ни малейшего шанса на успех. Да и вообще – раздельное действие одной из двух русских армий против главных сил Наполеона было бы полной стратегической нелепостью.

Соответственно Барклай 15 (27) июля доложил императору Александру:

«Я принужден против собственной воли сего числа оставить Витебск».

Очевидно, что Барклай теперь должен был идти к Смоленску, чтобы там соединиться с армией Багратиона. Как пишет Карл фон Клаузевиц, Барклай в последнюю минуту изменил свое решение дать генеральное сражение под Витебском, и «в данном случае это явилось истинным счастьем, и мы вправе сказать, что русская армия <…> была спасена».

Наполеон, узнав об отходе русских только утром следующего дня, был взбешен, так как все его планы строились на том, чтобы разбить русские армии по отдельности, не дав им соединиться.

Генерал Арман де Коленкур рассказывает:

«Нельзя представить себе всеобщего разочарования и, в частности, разочарования императора, когда на рассвете стало несомненным, что русская армия скрылась, оставив Витебск. Нельзя было найти ни одного человека, который мог бы указать, по какому направлению ушел неприятель, не проходивший вовсе через город.

В течение нескольких часов пришлось подобно охотникам выслеживать неприятеля по всем направлениям, по которым он мог пойти. Но какое из них было верным? По какому из них пошли его главные силы, его артиллерия? Этого мы не знали».

* * *

20 июля (1 августа) главные силы 1-й Западной армии уже были в Смоленске и стали там лагерем.