174c8bda-ed46-49bf-97f6-65ff36b29792

частных своих родителей, и подняла лицо, вытирая щки тыльной стороной ладони.

И увидела ошарашенные лица кисейцев.

А вот, кстати, и отличное отвлечение.

Я быстро сориентировалась и старательно выдавила из себя очередную волну слез, сопро-

вождая е всхлипываниями, а потом закрыла лицо руками и разрешила себе разрыдаться в

полный голос, тем более что успокоиться было гораздо сложней, чем плакать дальше. Так что

чего зря такой момент упускать? В мом положении следует пользоваться любой воз-

можностью заставить ситуацию работать на меня. Подстроить под себя мир. Ну, или хотя бы

попытаться.

Минуты через две интенсивных рыданий, выдержав нужную паузу, я снова посмотрела на

команду, надеясь, что страдание написано на мом лице так же ясно, как следы слз.

- Кто из вас ОН? – спросила я прерывающимся голосом (он хорошо у меня выходил после

рыданий). – Скажите мне, кто?

Даже злючка Алой нервно сглотнул. Синь то открывал, то закрывал рот, в общем, хлопал

им, пытаясь что-нибудь сказать и не мог. Тот, который прилип к карте, по кличке Фиолет, и

сейчас держал руки прижатыми к столу и вроде они слегка дрожали, хотя возможно это прос-

то картинка расплывалась от слз. Белок задумчиво сплетал и расплетал пальцы.

Ну давай же, Парфен, сдавайся быстрее. Запас слз не вечен.

И вс равно я узнаю!

- Кто это? – возопила я, подскакивая с лавки.

Кисейцы как будто замерли, как будто волшебным образом моментально заморозились и

только глазами хлопали.

Пепел вдруг встал и подался вперед. Потом резко остановился и вместо каких-либо пояс-

нений тряхнул головой, словно очнувшись, удивленно посмотрел на своих друзей, сжал зубы

и уселся на место.

Может, он?

Нет, не признаются. Они не признаются.

В момент, когда я поняла, что, несмотря на мою великолепную актрскую игру, призна-

ваться никто и не собирается, слзы окончательно высохли, а я набрала полную грудь воздуха

и завизжала.

Это просто поразительно, как сильно меня достала вся эта череда неприятностей. Я чуть

не умерла, чуть не разбилась в лепешку, рухнув с высоты двух километров. Оказалась чрти

где, так далеко от дома, что и представить страшно – ни семьи, не друзей, только Галя, ко-

торая вот-вот выскочит замуж и улетит на окраину галактики. Мне кровь из носу нужны день-

ги, нужен выигрыш, чтобы не сойти с ума, представляя, как сходят с ума родители – и что?..

Эти кисейцы как сговорились сделать меня еще более несчастной, чем я есть. Специально вы-

водят меня из себя! Привезли сюда и не дают играть! Ради какой-то своей забавы, имеющей

весьма странный душок!

- Скажите мне немедленно, кто это! – заорала я. – Немедленно! Как вы меня бесите! Вы

же специально молчите! Ну? Я хочу знать!

И я, стыдно признаться, но я топнула ногой! Прямо как в детстве, когда таким нехитрым

образом требовала от родителей всех положенных мне привилегий, то есть мороженое и муль-

тики.

Они вс так же молчали. То ли мой крик оказался таким же ошеломительным, как и ры-

дания, то ли они от прошлого ещ не отошли.

- Немедленно, мать вашу, скажите, кто он, а то буду орать, пока не охрипну! – пригрозила

я. Кричать я умела, натренировалась на летних опенэйрах, где вопить как можно громче не то

что возбраняется, а наоборот, положено. Да и приятно это – подпеть во всю силу легких лю-

бимой группе, не заботясь, насколько фальшиво звучит твой голос (его попросту не расслы-

шать в массе остальных, не менее громких голосов).

Я так разозлилась, что смогла бы визжать, вероятно, без передыху, не меньше часа. По

крайней мере, я собиралась приложить все усилия, чтобы мои захватчики ощутили своими ба-

рабанными перепонками (или что там у них в наличии) всю глубину моего возмущения.

И вс было бы прекрасно, если бы в самый момент ответственный момент, когда я уже

набирала полную грудь воздуха, предательски не зазвенел звонок связи и лязгающий металли-

ческий голос, ничуть не впечатленный моими вокальными данными, не сообщил:

- Команду номер три вызывает на связь команда номер четыре. Соединяю.

И над столом немедленно развернулся экран связи, настроенный на автоматическое со-

единение.

При виде Кювета я резко выдохнула и замолчала, однако, судя по его кривому лицу, часть

моего выступления он успел услышать и оценить.

- Так ты и правда у кисейцев прохлаждаешься? – спросил он у меня таким тоном, будто я

сюда погостить приехала, а не в качестве военнопленной. – Заняться больше нечем? – Кювет

вальяжно развалился в походном кресле, собранном из трубок и натянутой на них ткани, и

грозно нахмурился. – Я думал, Белошвейка врт.

- Как видишь, нет, - пробурчала я, чувствуя непрошеный стыд за сво недавнее выступле-

ние. Одно дело - измываться над врагами и совсем другое – выставлять свои истеричные сто-

роны перед прямым руководством, от которого зависит выигрыш и в какой-то степени мо бу-

дущее. Похоже, раньше Кювет и не подозревал, какой я периодически бываю. Ну что же, бу-

дет знать.

- И как дела? – поинтересовался он.

- Терпимо.

Мы говорили так, будто в комнате не было ни одного постороннего. Как ни странно, ки-