174c8bda-ed46-49bf-97f6-65ff36b29792

тываю на его помощь. Рассчитываю на его общество и так далее, накрутить можно до беско-

нечности. И я, конечно же, рассчитываю, но объявлять вслух ему пока этого не собираюсь.

И вообще, ну я покажу сейчас, что тоже не лыком шита! Пусть полюбуется моей исконно

русской смекалкой!

Хотя, на всякий случай (вдруг я ошибаюсь) пока про причину необходимости сбивать

гнезда я помолчу. Не хватало ещѐ опозориться в случае неудачи.

Итак, принявшись за дело, минут через пять я вернулась на полянку с полными карма-

нами камешков, обычных серых голышей и практически черных, как уголь, но тоже гладких и

твердых камней другого вида, мне неизвестного.

В общем-то я плохо представляю себе, как швыряться камнями, я же всѐ-таки барышня и

в детстве больше предпочитала наряжать кукол, но насколько помню, ничего сложного в этом

деле нет.

Выбрав камень побольше, я выискала среди листвы гнездо, прицелилась и запустила в не-

го свой меткий снаряд.

Камень не пролетел и половины, а Парфен за спиной тут же издал звук, напоминающий

хрюканье. Прям как будто готовился! Ну, я бы сейчас сказала! Но… не могу, я же демонстри-

рую только лучшие свои качества. Поэтому, крепко сжав зубы, я достала второй камень.

И он тоже не долетел! Остальные я швыряла в приступе ярости – и о чудо! - один раз да-

же попала. Раздался глухой громкий стук, гнездо закачалось, но осталось висеть на ветке.

А камни закончились.

Я села на землю прямо там, где стояла, стараясь не показывать обиды, что, кстати, совсем

непросто, когда за твоей спиной сдавлено хохочут, не особо-то и стараясь скрыть насмешку.

- Ну ладно, - сказал Парфен через время, когда успокоился. – Давай достану. Тебе какое?

- Правда, достанешь?

Я так обрадовалась, что даже чуть не запрыгала на месте.

- Правда?

Парфен снова молча смотрел, как будто не совсем понимал, что видит, или как будто че-

го-то ждал. Так странно. Знать бы, чего он ждѐт?

Потом очнулся.

- Конечно, я же сказал, достану. Выбирай.

Так, какие я там наметила?

- Вон то, большое такое, видишь? Ветка отвисает, значит, тяжѐлое. Собьешь?

- Зачем? Так достану.

- Так?

А он уже высоко на дереве, подпрыгивает так резко, что ветки ходят ходуном и трясутся.

На голову тут же сыпется древесный сор.

Я даже дыхание задержала, хотя уже не раз видела, как он двигается вверх. Так же прос-

то, как я бегаю по прямой.

Нет, на это можно любоваться часами. Примерно такое же ощущение возникает, когда

смотришь на трансляцию олимпийских игр, на каких-нибудь гимнастов или пловцов. И

страшно становится, как представишь себе, сколько и КАК нужно заниматься, чтобы отточить

подобные движения до автоматизма. Да если я так изогнусь, у меня сразу все суставы по-

вышибает и назад я уже не согнусь. И хотя кисейцы не совсем люди, но вряд ли сильно отли-

чаются… в физиологии… учитывая его брачное предложение.

Но там, где гнезда, очень высоко – это уже не шутки. Там ветки тонкие совсем, а Парфен

всѐ-таки не Тарзан! Но нельзя же кричать? Вдруг он испугается и сорвется? Ничего не остаѐт-

ся, кроме как покрепче зажмуриться.

- Это? – раздается крик с высоты.

Я еле-еле открываю глаза и смотрю.

- Да!

- Отходи!

Я быстренько отскакиваю в сторону и жду.

Бумс! Сверху доносится скрежет, как будто в бетон ввинчивают огромный шуруп, а по-

том гнездо тяжело падает неподалеку, спружинивая на мягкой траве, и замирает.

- Еще одно! – тут же кричу я. – Поменьше выбирай!

- Стой, где стоишь.

Шум разворошенных листьев, снова всѐ трясется и сыпется вниз… и очередной Бум!

Не успела я подобрать шары, как Парфен спрыгнул с дерева, так неожиданно и так близ-

ко, что я вздрогнула, увидев перед собой его плечо. А над ним – ухо, а потом эта странная рас-

краска на коже… Впрочем, он быстро отошел. Ещѐ привыкать и привыкать к его скорости.

- И зачем они тебе? – интересуется Парфен. Даже не запыхался.

- Сейчас.

Ого, а он тяжелый, этот шар. И дырка, которая норка, совсем крошечная. Как эти зверуш-

ки через такую умудряются что-то заталкивать внутрь? Ладно, неважно. Ну, думаю, вряд ли

там белка сидит, по идее она должна была выскочить, как только гнездо затряслось. Ладно, и

это неважно.

Недолго думая, я сунула в дырку палец, потом второй. Итак, чего тут есть?

Нет, так неудобно, нащупать ничего не получается, хотя если шар повернуть, внутри что-

то пересыпается и гремит.

- А можно его как-нибудь сломать?

Парфен молча забирает гнездо из моих рук и, размахнувшись, бьѐт им об дерево. Дерево

скрипит и стонет, а гнездо рассыпается, как глиняный горшок, на кривые осколки.

И – фанфары! Я оказалась права. Белка-барахольщица таскала в нору всѐ подряд, в том

числе росинки. В груде ореховой скорлупы, панцирей от жуков и прочего мусора радостно

поблескивали прозрачные шарики.

- Второй разбивай, - сказала я, выбирая из кучи росинки.

Бумс!

Второй шар, поменьше, оказался не таким щедрым уловом. В общем числе я набрала сем-

надцать росинок и думала теперь, куда же их деть. Хотелось спрятать в карман, но теперь их

слишком много, так что они могут высыпаться и потеряться.