17 - Prelude

— Да притом же, что эти самые моральные принципы там изложены заранее. Мне их для начала хватило. — завершил Кимэра и умолк.

Вообще говоря, Аоки, бывший японский офицер и самурай до мозга костей, был во многом прав. Свою неправоту, по крайней мере, я осознавал, хотя мне это и было неприятно. Но пытаться что-то менять было еще неприятнее. Мораль и этика, как я считал, не сделают мою жизнь исполненной смысла — или сделают, но само понятие смысла извратится.

С другой стороны, во всем есть плохие и хорошие стороны. И то, что моралью выгораживаются действия зачастую ей противоречащие, не должны заявлять о несостоятельности самого принципа морали.

Я, конечно, осознавал, как идиотски это выглядит, но тогда, пока мы шли по прожаренной солнцем улице в Нордстар Хайтс, я пообещал себе подумать надо всем этим.

В конце концов, что-то надо было менять.

А между тем я и оглянуться не успел, как перед нами открывались автоматические ворота в док по улице Сисайд Авеню, номер 2. Впервые за последние пять дней я сумел лицезреть нашу воздушную баржу, "Манту". Главным преимуществом дирижаблей было то, что они могли перевозить большие грузы на любые дистанции и в любом направлении. И хотя дирижабли считались слишком ненадежными и уязвимыми, в середине двадцать первого века они переродились окончательно.

Теперь уже можно было придать дирижаблю достаточное ускорение. Можно было дать ему прочный и легкий корпус. Миниатюризация термоядерного реактора дала воздушному кораблю мощный и долговременный источник энергии. Гелий, державший дирижабль в воздухе, был укрыт в бронированных и защищенных магнитными полями баках внутри корпуса. Воздушный флот пережил свое второе рождение: становились в строй воздушные корабли, как гражданские, так и военные. Ракетоносцы, баржи, авианосцы, грузовые корабли, пассажирские лайнеры, носители для космических кораблей.

А "Манта" что? "Манта" была списанной китайской баржей класса "Хонгли", слегка модифицированной и с меньшим количеством вооружения, так как она считалась, вообще говоря, гражданским судном. К несчастью, кое-где на Ближнем Востоке и в Африке, да и еще в некоторых местах земного шара, процветало воздушное пиратство, и отбиваться воздушным судам, даже гражданским, как-то да надо было. А сверх этого — ничего, "Манта" была исключительно тыловой машиной, осуществлявшей транспортировку, развертывание и ремонт штурмовых комплексов. Для ускорения развертывания у баржи была паровая катапульта и баллистические ракетные шахты. И ракеты, специально под эш-ка сделанные, были, вот только немного их было.

Люки отсеков эш-ка в гондоле баржи были распахнуты, и оттуда доносилась сейчас вся какофония звуков, присущая ангару эш-ка. Внимание же привлекало другое: на швартовочном трапе, задрав голову кверху, стоял главтех Александер Антонеску.

— Сэа!! Слазь оттудова, хуже будет!! — орал он сидящей на верхней створке люка Сэа Темпести, на что та, болтая ногами, отвечала:

— Доберись сперва!

— Вот и доберусь!! Еще раз повторяю: слазь оттудова, живо!!

— А то что мне будет?

— Упадешь, башку расшибешь!!

— Пошел ты!

— Чего-чего?! Ты, девочка, хоть знаешь, кого посылаешь?!

— Вшивого технаря из вшивой Румынии, а что?

— Чего-о-о?! Да ты… да я тебе… — вскипел Антонеску, не находя слов для гневной отповеди. Попросту обложить Сэа матюгами ему не давала врожденная интеллигентность и правильное воспитание, и несчастный главтех попал в трудное положение: приличные эпитеты уже закончились, а неприличные употребить никак нельзя.

Аоки хихикнул и пожал плечами, широко разведши руки в стороны: мол, c'est la vie.

— Эй, Антонеску! Проблемы?

— А то! — отозвался тот. — Управы на нее нету! Технику безопастности соблюдать положено! А вдруг упадет? Вдруг расшибется? Ты ж пойми меня, Аоки, правильно: девочка — не эш-ка, ее по частям не соберешь, если вдруг что…

— Не беспокойся, я все понял. — заверил его Кимэра и отстранил его в сторону, сам встал на трап и крикнул:

— Сэа!! Угадай, кого я привел?!

— Чего? Ану дай глянуть!.. — Сэа пригляделась и чуть не свалилась с края люка. — Лелуш?! Ты, что ли?!

— Да, я. — наглым тоном заявил я. — А что?

Темпести с верхотуры как ветром сдуло; в мгновение ока она оказалась на трапе, а затем подскочила ко мне — и не успел я опомниться, как ее пальцы сомкнулись у меня на горле и она начала меня душить.

— Сволочь ты!! — заорала она мне в прямо в лицо, не ослабляя хватки и продолжая трясти меня туда-сюда. — Понял?! Сволочь!! Порезали тебя, да?! Думать уже забыл, да?!

В своей праведной ярости она передавила мне горло так сильно, что я и слова-то не мог вымолвить, и был вынужден оглашать воздух хрипением пока, наконец, Сэа не отпустила меня ровно настолько, чтобы обхватить поперек туловища и притиснуть к себе так сильно, что воздух вылетел у меня из легких второй раз подряд.

— Из-из-извини…

— Урод ты бесчувственный. — печально вздохнула Сэа. — Ладно, так и быть, прощаю. Куда ж ты от меня денешься-то…