1632

Король Швеции ревел, как лев, защищая божественное право королей и привилегии аристократии. Президент Соединенных Штатов рычал, как тигр, защищая примат воли народа. Короли должны править, а не просто царствовать. Миллионы на оборону и ни цента на дань!

Это длилось достаточно долго. Снова и снова. Несколько часов.

И в который раз голос Ребекки, подобно лезвию ножа между ребер, вклинивался в разговор.

Тогда рев и рычание постепенно сменялись хмыканьем и 'хорошоядолженобэтомподумать', с иногда возвращавшейся яростью.

Тем не менее, точки зрения постепенно сближались.

* * *

За пределами библиотеки вестибюль быстро наполнялся остальными членами правительства Соединенных Штатов. Не прошло и часа, как каждое из официально выбранных проживающих в Грантвилле должностных лиц достигло школы. Толпа стала настолько велика, что большинству пришлось собраться в кафетерии. Избранные лица, подслушивавшие бушевавшую в библиотеке ссору, периодически торопливо пересказывали ее содержание.

Сначала Мелисса со своими сторонниками собрались за одним столом, а Квентин со своими за другим. Но в конце концов оба, как бы по негласному соглашению, встретились лично в вестибюле.

— Я обеспокоена, Квентин, — призналась Мелисса. — Думаю, что понимаю, что пытается сделать Майк. Если Соединенные Штаты есть часть некоей большой Европейской Конфедерации, мы получаем передышку. Это позволит нам выиграть время для роста, — она попыталась подобрать слова, — и чтобы учить. В отличие от положения осажденного гарнизона.

Квентин кивнул.

— И если я сумел отследить все изгибы и повороты в дебатах, Майк только что получил половину Франконии и добавил ее к остальной Тюрингии. Я подозреваю, что охотился-то он за всей Франконией. — На мгновение в его глазах появилась мечтательность. — Один черт — расширение рынков сбыта грядет, уж будьте уверены. Любой бизнес у нас начнет расти как на дрожжах. Одни только железные дороги… — Он прервался, почесав подбородок. — Кроме того…

— Кроме того… — подхватила Мелисса. Она тяжело вздохнула: — Это выглядит так, как будто он торгует политическими принципами ради военной безопасности и расцвета экономики.

И снова вздохнула.

— Но так же нельзя. Он, разумеется, не сдвинулся ни на дюйм в Билле о Правах. Майк этим не поступится. Только не этим. Но я опасаюсь, чтобы он не поступился слишком многим в другом.

Квентин фыркнул:

— Майк? — он сухо рассмеялся. — Мелисса, я не раз раньше вел переговоры с этим свиноголовым сукиным сыном. Даже вспоминать не хочу о том миллионе головных болей.

Управляющий шахтой нахмурился:

— Об этом я не беспокоюсь. Майк ведет переговоры как питбуль. Он отпустит вашу ногу только когда будет уверен, что сожрал на ней все мясо. Дело в том… — Он снова тяжело вздохнул. — Черт, дело в том, что я консерватор и плохо принимаю радикальные изменения. А что до предложений Майка… — Он развел руками. — О чем мы говорим? Иисусе, да меня вообше не колышит, этот, как вы называете гребаный король.

На этот раз у них с Мелиссой оказался общий предмет для гнева и общее мнение. Затем они одновременно расхохотались.

— Хорошо, — усмехнулась Мелисса, — взгляните на это следующим образом, Квентин. Если уж мы с Вами как то умудряемся ладить, то возможно и эти двое тоже смогут.

Она посмотрела сквозь стеклянные двери библиотеки. Густав и Майк стояли нос к носу, ревя, рыча и дико размахивая руками.

— Тестостерон, — усмехнулась Мелисса. Ее глаза обратились на Ребекку. — Спасибо тебе, Господи, за женский разум!

Квентин фыркнул. Он собрался отпустить какое-то саркастическое замечание. Затем его глаза тоже упали на Ребекку, и замечание осталось при нем. Фырканье перешло в усмешку.

— Как бы там ни было, здесь я согласен с вами. — И сердито посмотрев, добавил: — Один единственный раз!

* * *

Переговоры завершились. По крайней мере, первый раунд.

Густав Адольф развалился в своем кресле, размякший и спокойный.

— Аксель будет в ярости на меня, — сказал он. — Он назовет меня полоумным крестьянином, которого обманули цыгане.

Майк посмотрел на двери библиотеки. Казалось каждый дюйм стекла был закрыт лицами людей.

— А я кажется обрек себя на ад при жизни, — признался он. — Они назовут меня новым Бенедиктом Арнольдом. Продавшим свою страну чужой короне.

Его взгляд вернулся, чтобы встретиться со взглядом короля. Никто из них двоих не выглядел особо огорченным.

— А, ерунда, — отрезал Майк. Если понадобится, я призову к новым выборам и начну все с начала. — И агрессивно добавил: — И снова одержу победу!

Король хмыкнул. Звук был полон удовлетворения.

— Говоришь, как Ваза!

Будущий Генерал-Капитан Соединеных Штатов и его Президент пристально посмотрели друг на друга.