1612. Все было не так!

«Азиатский» же подход соединяет в себе худшее из этих двух европейских и может быть выражен так: «барин» отберет все заработанное, но если ты ничего не заработал – подыхай с голоду! Здесь уместно в качестве иллюстрации такого подхода привести характеристику К. Маркса индийской системы «райятвари» – крестьянского землепользования при господстве английской Ост-Индской компании (которую Маркс уподобляет восточным деспотиям; и действительно, европейское влияние в Индии началось только после перехода ее в 1858 г. под управление британской короны): «Мы имеем французского крестьянина… который в то же время является крепостным и арендатором-издольщиком государства. Недостатки всех этих… систем… грудой ложатся на плечи индийского крестьянина, но при этом он не пользуется ни одной из их положительных сторон. Подобно французскому крестьянину, райят является жертвой вымогательства частных ростовщиков, но у него нет никаких… прав (собственности. – Д.В.) на землю, в отличие от французского крестьянина. Подобно крепостному, он должен обрабатывать землю в принудительном порядке, но в отличие от крепостного он не обеспечен в случае крайней нужды. Подобно издольщику, он должен делить свой продукт с государством, но государство не обязано авансировать его средствами и инвентарем, как оно обязано это делать по отношению к издольщику» [177].

Так вот, именно такой подход реализовался в Московии в годы Великого голода 1601–1603 гг.: помещики выгоняли от себя голодающих холопов, отказываясь их кормить, в то же время не давая им отпускных, тем самым оставляя за собой право вернуть их, когда пожелают. Есть сведения, что аналогичным образом помещики поступали и во времена Ивана Грозного, когда при страшном голоде 1569–1571 гг. погибли сотни тысяч человек [178].

Однако теперь, в первые годы XVII века, голод принял такие размеры, что терпеть подобную ситуацию стало невозможно: в результате такого поведения помещиков страна буквально кишела «разбоями», которые в скором будущем стали огромным резервом для пополнения войска Самозванца.

Понятно, что Годунов, умный и дальновидный политик, понимал грозящую опасность и старался принимать меры для борьбы с ней. Поэтому еще указом 28 ноября 1601 г. крестьянам был разрешен «выход» от помещиков, если последним трудно было их прокормить. При этом, однако, приходилось считаться с противодействием помещиков, недовольных, естественно, таким положением дел. Поэтому «выход» должен был ограничиваться одной-двумя семьями в год, а кроме того, указ не распространялся на Московский уезд, в котором мелких служилых дворян, чьи крестьяне как раз не прочь были бы уйти к боярам, было больше всего [179].

В результате «разбои» постепенно перекинулись именно в центр, где скопился наибольший резерв для их отрядов, и в 1603 г. их, как сказали бы сейчас, незаконные бандформирования, большие и маленькие, буквально обложили Москву; особенно опасен был некий атаман Хлопко, разбитый войском Ивана Басманова осенью 1603 г. [180]По некоторым сведениям, отряд Хлопко насчитывал до 8000 человек.

Помимо голода, ряды «разбоев» пополняли и упоминавшиеся репрессии против бояр, которые, как и при Иване Грозном, сплошь и рядом распространялись на их слуг и холопов. Мы уже видели это на примере Григория Отрепьева. Так, например, всю родню репрессированных Романовых и всех их слуг попросту выгнали на улицу, и никто не смел принимать их на службу – это грозило принявшему серьезными проблемами с властью [181]; впрочем, по другой версии, причиной был не страх перед «тяжелой рукой Годунова» у потенциальных новых работодателей этих бедняг или по крайней мере не только он, а еще и то обстоятельство, что обычай запрещал дворне поступать на службу к другим владельцам [182]. Но как бы то ни было, им пришлось идти в «разбои», чтобы не умереть с голоду.

Вот и причина поддержки Самозванца, а не то, что, как утверждает Р.Г. Скрынников, «бедствия, обрушившиеся на страну при Годунове… придавали особую прелесть воспоминаниям о благоденствии России при «хорошем царе» Иване Васильевиче» [183]: мы уже видели (в том числе и несколькими абзацами выше), что это было за «благоденствие». Впрочем, русские люди могли хорошо вспоминать доопричные времена. По крайней мере, еще и тридцать лет спустя после окончания Смуты, в 1642 г., «посадские» вспоминали, что в те времена («при прежних государях») в городах воевод не было (кроме «украинных городов», где они имелись для «бережения» от внешнего врага), а всем ведали губные старосты, и посадские люди тогда «судились промеж себя» [184].

Борис Годунов продолжал попытки бороться с причинами, порождавшими массовые «разбои»: помимо репрессий против повстанцев, 16 августа 1603 г. он издал новый, более универсальный и на сей раз не допускавший каких-то территориальных или любых других исключений указ о предоставлении свободы тем холопам, чьи господа отказывались их кормить [185]. Но было поздно…