147a99be93f9f55f04d94d23ae2a5dc1

  Когда человек выдвигает доводы, когда человек пытается не только думать, но и говорить точно, ему дают понять, что это - признак социальной неадекватности, что в этом есть что-то комичное. Чем человек моложе, тем смешнее это выглядит. Так что люди, которые склонны думать и говорить таким образом, с раннего детства осознают себя, подчеркивают свое отличие от окружающих.

  Когда-то устраивали так называемые представления менестрелей для развлечения белой публики, и для этого черные красились в черный цвет, надевали черное лицо (!!!!!!!), утрируя то, что белые воспринимали как комически гротескные черты негроидной внешности, и обменивались диалогами, которые белые воспринимали как доказательства невежества и глупости низшей расы. Сходным образом рационалист социализируется, кривляясь на камеру, выставляя напоказ непонятные факты, возражая против логических ошибок, используя многосложные слова в предложениях с большим количеством зависимых конструкций, и всё это - с насмешливым видом человека, который знает, что он - забавный посредник, подтверждая радостно поддерживаемый стереотип.

  У робота нет этого самосознания, и человек понимает, что у него самосознание есть, когда видит, что его нет у робота. В любом случае, робот - это механизм: если бы у них было сознание, они знали бы, что механизмы не подвергаются социальной стигматизации за то, что говорят, как механизмы. Человека, страдающего от социальной стигматизации, как ни странно, отвергают люди с таким же социальным клеймом. Удобно разговаривать с роботом, у которого рациональность не стигматизируется.

  Питер закурил новую сигарету из пачки 'Данхилла', а робот продолжал убедительно говорить.

  О, оживляющие качества табака! Питер вдруг вспомнил, что в суровую годину, то есть - в три часа утра по среднему гринвичскому времени, он выпалил электронным письмом в Эндрю Гельмана, декана кафедры прикладной отраслевой статистики Колумбийского университета. умоляя о помощи. Если бы язык статистического программирования R не был для него чем-то сравнительно новым, он, несомненно, знал бы, что делать. Если бы он не торопился на аэробус в пять часов утра, он, несомненно, разобрался бы. Это - не те обстоятельства, при которых человек идет на 'Форум помощи R' и признается, что не знает Брайана Рипли, Дункана Мердока, Габора Гротендика, Уве Лиггеса, Питера Далгаарда, Дипайана Саркара и других мэтров языка R. А вот у профессора Гельмана был сын. которому понравилась первая книга про роботов, так что в три часа утра это обстоятельство показалось ему оправданием.

  Как раз сейчас его ждет в почте ответ на его электронное письмо! Он заметил 'Staples' и 'Kinko' на Шестой Авеню: там, конечно же, ему разрешат проверить, не пришло ли важное сообщение. Да и вообще, его ноутбук - в номере отеля, а его отель (который он выбрал из-за близости к бару, в котором разрешено курить) тут неподалеку, на Восьмой Авеню, которая, как ему казалось, прямо тут за углом. (Он больше не был научным сотрудником без гроша в кармане, так что теперь мог себе позволить номер в отеле 'Gansevoort'.)

  Питер целеустремленно пошел вперед - никаких разговоров с роботами для прочистки мозгов!

  Вскоре он вернулся в комфортную сень отеля 'Gansevoort', открыл свой надежный ноутбук, и там его изумленному взгляду предстало ничто иное, как письмо от Эндрю Гельмана, его друга.

  'Дорогой Питер,

  точно не знаю, что вы ищете, но вот моя быстрая попытка:

  n <- c (10, 20, 50, 90, 100)

  n.graphs <- length (n)

  par (mfrow=c(n.graphs,1), mar=c(2,2,0,1), mgp=c(1.5,.5,0), tck=-.01)

  total <- 70

  for (i in 1:n.graphs){

  barplot (dbinom(0:total,n[i],.5), width=1, space=0, xlim=c(0,total+1), ylim=c(0,.3), xaxs='i', yaxs='i', yaxt='n')

  ticks <- seq (0, 200, 10)

  axis (1, ticks+.5, ticks)

  axis (2, c(0,.1,.2))

  text (total-5, .2, paste ("(n = ", n[i], ")", sep=""), cex=1.2)

  }

  Питер загрузил R. Ввел рекомендуемый код, и, подумать только! Появился графический документ, очаровательный маленький ряд гистограмм с маркированной осью времени!

  

  

  

  

  

  Черт!

  Он быстро отправил Гельману письмо с выражением вечной благодарности. Дареный конь и всё такое, но он не очень-то понимал, почему ось времени заканчивается на 70-ти: странный выбор, учитывая, что, если количество бросков n=100, 0-37 и 63-100 - фактически, симметричные пробелы, разве не хотелось бы, чтобы симметрия была видимой? (Но он не мог в точности вспомнить, что написал в темный час в три часа утра).

  Он внимательно изучил код, да-да, здесь просто нужно заменить итоговое число на 100, и, возможно, кто-то захочет поставить n во всех кратных значениях от 10 до 100? Вуаля!

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  

  Есть опыт, достаточно общий для всех. Человек берет книгу и начинает читать. Потом отрывается от книги, оказывается, прошло уже пять часов. Человек сидит на боковом сиденьи в холодном поезде, снег мягко падает на щетинистое поле.

  Пять часов спустя Питер оказался в корейской столовой в окружении пяти роботов.

  Один из роботов говорил о Хлодвиге, который взошел на престол в пятнадцать лет.

  Важно быть рациональным.