13 проклятий

Таня посмотрела на старую винтовую лестницу рядом с плитой. Она изгибалась вверх полукругом и исчезала за перегородкой.

– Раньше вела на второй и третий этажи, – объяснила Флоренс. – Много лет назад ею пользовались слуги. Однако сейчас она перекрыта.

Таня и Фабиан тайком переглянулись. Из кухни на старую лестницу правда было не попасть, однако Флоренс умолчала, что туда все еще можно выйти через потайную дверь на третьем этаже. Летом Таня с Фабианом обнаружили эту дверь и, без ведома Флоренс и Уорика, исследовали лестницу для прислуги.

Со двора на кухню вошел Уорик, а с ним ворвался холодный ветер, принесший несколько опавших листьев. Уорика не было дома весь день, он замерз, устал и проголодался.

Повесив пальто на дверь сзади, он направился к духовке, где его обычно ждала еда. Но Флоренс поднялась со своего места:

– Позволь мне. Пока ты посмотришь, как там Амос, я приготовлю чашечку свежего чая и подам тебе ужин.

Усталое лицо Уорика просветлело. Он облизнул губы и отправился наверх к старику отцу. Спустя несколько минут вернулся и сел за стол.

– Сегодня у нас рагу, – сказала Флоренс, отрезая два ломтя подсохшего хлеба.

– С клецками? – весело спросил Уорик.

– С клецками, – кивнула Флоренс, открывая духовку. – Ох!

– Что такое?

– Ничего нет… – Флоренс пребывала в явном замешательстве. – Я оставила рагу в духовке, чтобы не остыло, и оно куда-то делось!

Нелл села, внезапно занервничав. Потом тяжело поднялась со стула и неуклюже направилась к Флоренс.

– Ну… видите ли, э-э-э… – начала она. – Я думала… ну, то есть я предположила, что… о господи…

– Так что же? – Глаза Флоренс сузились.

– Я думала, это для старика, – сказала Нелл. – Для Амоса. Думала, там его еда… а он не захотел… И, ну, я все равно мыла посуду, поэтому…

– Где рагу? – резко спросила Флоренс.

Все взгляды были прикованы к экономке, а она очень медленно повернулась к Оберону.

Кроме потрескивания огня было слышно, что в животе собаки громко булькает.

– Ох! – воскликнула Флоренс.

– Оно уже подсыхало! – пискнула Нелл.

– Ты отдала мой ужин собаке? – Голос Уорика прозвучал подобно грому.

– Откуда, черт возьми, мне было знать, что он твой? Откуда?

– Но я же говорила, Нелл! – вспыхнула Флоренс. – И вроде достаточно ясно объяснила порядок приема пищи: Амос ужинает очень рано, и об этом заботится Уорик!

Казалось, Нелл вот-вот расплачется.

– Кроме прочего, я очень люблю рагу… – Уорик оторвал взгляд от лежащих перед ним двух кусков хлеба и свирепо посмотрел на экономку.

– Ну, сделанного не воротишь, – заключила Флоренс. – И, Нелл, пожалуйста, не поступай так больше – ужасное расточительство! К тому же в рагу было полно лука, желудку Оберона это ни к чему.

– Он и так толстый, – добавил Фабиан и немедленно ойкнул – Таня ткнула его локтем в бок.

Нелл горестно кивнула:

– Тогда я прямо сейчас пойду спать, хорошо?

– Спокойной ночи, – отрывисто произнесла Флоренс.

Когда звук шагов экономки стих. Уорик подошел к тостеру, засунул туда два куска хлеба и открыл банку фасоли.

– Она точно чудная, – сказал он. – О чем вы думали, когда нанимали ее?

– О, не знаю! – раздраженно ответила Флоренс. – Встретила на рынке, мы разговорились. Она рассказала, что ее только что уволили, и я ее пожалела. Ей нужна была работа и крыша над головой, а нам – экономка. Казалось, все идеально складывается.

– От нее будет больше неприятностей, чем пользы, – мрачно подвел итог Уорик. – Попомните мои слова!

5

В сером и холодном викторианском здании, куда отвезли Роуэн и Джеймса, пахло дезинфекцией и сырыми постелями. Раньше это была школа. А теперь – детский дом.

Пока они добирались, Роуэн совершенно одеревенела. На ней висел Джеймс, положив голову на плечо. Нести его одной здоровой рукой было тяжело, она уже почти отваливалась. Последние сутки малыш непрерывно плакал и звал маму, а если кто-то пытался его забрать у сестры – кричал. Потому-то он все время был с ней: и когда их осматривали в больнице после аварии, и когда ее расспрашивали о произошедшем, и когда знакомили с социальным работником, молодой женщиной по имени Элли.

Элли осторожно дотронулась до свободного плеча Роуэн:

– Хочешь, я его возьму?

Роуэн покачала головой. Ее рыжие волосы свисали сальными прядями, а глаза опухли и были липкими от слез.

– Он проснется.