13 минут

Там были старые значки, билеты на концерты, пряди волос, засушенный цветок и тому подобный хлам.

– О, просто всякая всячина. Мне нравится хранить вещи, напоминающие о хороших временах. – Она вытащила засушенный фиолетовый цветок. – Это память о том дне, когда мы нашли поляну и сделали ее своим секретным местом. Я увидела его по пути домой. Мне он показался очень красивым на фоне зелени.

Рассматривая содержимое коробки, Бекка заметила знакомую вещицу.

– О, это мой старый браслет «Livestrong» [13]?

Таша вытащила его из коробки.

– Ага! Мы тогда учились в шестом классе, и у нас было тестирование. Ну, ты прошла, а я так и не закончила. Ты тогда дала его мне, помнишь?

Бекка улыбнулась и кивнула, от нахлынувших воспоминаний у нее на сердце потеплело. Эта коробка была не только для Барби. Она там тоже была. В сокровищнице воспоминаний. Она подумала о Хейли и Дженни.

– Как они могли? – тихо спросила она, а Таша тем временем аккуратно закрыла коробку и задвинула ее под кровать.

Наташе не нужно было спрашивать, о ком она говорит.

– Не думаю, что они хотели меня убить, – произнесла она, теребя пододеяльник. – По крайней мере, не в первый раз. Они хотели меня напугать. Напоили снотворным и бросили в лесу. Но я не думаю, что они хотели моей смерти. – Она помолчала. – Просто все вышло из-под контроля.

– Что ты помнишь? – спросила Бекка.

Таша казалась такой хрупкой, волосы закрывали ее лицо. Она теперь не была похожа на великолепную королеву пчел, и Бекка сжала ее руку. Она была холодной.

– О господи, я не хочу об этом говорить. Такое чувство, что я повторяю это снова и снова – Беннет, в прокуратуре, всем.

– Извини, я не подумала.

– Это из-за того, что я увидела Ханну так близко. И шок, должно быть, что-то обратно переключил в моем мозге, и он снова нормально заработал. Было такое ощущение, словно открыли кран. – Она посмотрела на Бекку. – А ты-то как? Она была твоей подругой. Она была хорошей девушкой.

Сколько людей теперь так говорили о Ханне! Ученица, многого добившаяся, милая девушка и тому подобное, но ведь на самом деле даже учителя редко замечали ее присутствие.

– Не думаю, что до меня это уже окончательно дошло. – Бекка чувствовала, как к горлу подступает тошнота. – Я продолжаю видеть панель управления. Когда закрываю глаза, то вижу, как ору на нее и двигаю ползунок, все это одновременно. Не думаю, что это видение когда-нибудь исчезнет.

– Это не твоя вина. Ты же знаешь. Они это сделали. – Она отклонилась назад и посмотрела Бекке в глаза. – Это не мы. Я не виновата в том, что не стояла там, и ты не виновата, что осветитель упал. – Она ссутулилась. – Вот бы у меня все еще был дневник, который доктор Харви заставила меня вести. Может, я заведу другой. Знаешь, это расслабляет. Не думала, что когда-нибудь буду вести дневник, но он помог мне выкинуть мусор из головы.

– А где он?

– В полиции. Они забрали его, как только я о нем упомянула.

Они обе издали стон.

– Боже, как я хочу курить! – сказала Бекка. – Думаешь, журналистам видно окно с того места, где они припарковались?

– Мне уже все равно. Я не выхожу из дома, не считая посещений полицейского участка. Надеюсь, завтра они отстанут.

– Может, погибнет еще какой-то подросток, и это их отвлечет, – пробормотала Бекка, а затем поняла, насколько ужасно то, что она произнесла. Впрочем, это не помешало им обеим рассмеяться. Черный юмор. Что еще оставалось?

– Давай сядем на пол возле окна, – сказала Таша, приоткрыв его на пару дюймов. – Я выключу свет. И они смогут увидеть только светящийся кончик сигареты. Подумаешь!

Холодный воздух проникал через щель, и Бекка села к стене, положив подбородок на колени. Она стала зеркальным отражением Таши, только менее изящным и с полноватыми бедрами. Чуть приоткрытого окна было недостаточно, чтобы комната, а то и весь второй этаж не пропах сигаретным дымом, но сегодня, да и потом, Хоулендов это вряд ли станет беспокоить. Элисон просто нальет себе очередной бокал вина и будет размышлять над тем, что она как мать сделала не так, не осознавая, что весь этот жуткий бред не имеет ни малейшего отношения к воспитанию – хорошему или плохому, да какому угодно. Дело в них самих. В их мире. И их родители ни хрена не могли поделать с этим.

– Хочешь, вместе пойдем на похороны? – спросила Таша после того, как выключила свет. – Пусть зеваки немного выпустят пар. Там их будет много.

– Конечно, – ответила Бекка.

Она испытала облегчение, такое сильное, что сердце потеплело и начало гнать это тепло к конечностям. Она не хотела, чтобы люди пялились на нее одну. А Таша в данной ситуации была трагической жертвой – не настолько трагичной, как Ханна, но Ханны больше не было. Наташа была центром всего этого. Если она будет рядом, то, может, люди не будут видеть в ней жуткого монстра. Девушка, которая случайно убила свою лучшую подругу. Может быть, кто-то из улья вообще считает, что она была заодно с теми двумя. Она знала, что происходит в гудящем рое. Любую историю там стараются приукрасить.