12 ступенек на эшафот

В конце января 1942 г. я вылетел в Будапешт по поручению фюрера. Мне предстояла в высшей степени непростая миссия — добиться мобилизации венгерской армии (мирного времени) и отправки по меньшей мере 50 % личного состава венгерских вооруженных сил на Восточный фронт для участия в летнем наступлении вермахта 1942 г. К этому времени в составе вермахта воевали 23 венгерские горнострелковые и кавалерийские бригады (на стадии переформирования в дивизии неполного состава) и ограниченный контингент оккупационных сил (подразделений обеспечения тылов), которые уже находились в распоряжении ОКХ, а также те из них, чья скорейшая отправка в Россию была обещана главнокомандованию сухопутных сил. Переговоры с венграми свелись к закулисным торгам о поставках немецкого оружия. Я был официально уполномочен проявлять по этому поводу максимальную снисходительность и уступчивость, поскольку без противотанковых и пехотных орудий, а также всего прочего вооружения венгры мало что могли противопоставить тяжеловооруженным русским дивизиям. В ходе продолжительных «трехсторонних» переговоров с участием (военного) министра «Гонведа» фон Барта и начальника генштаба Штромбатели удалось прийти к соглашению: венгры сформируют и с нашей помощью оснастят 10 дивизий для летней кампании на Восточном фронте.

На следующий день меня принял регент Хорти. 74–летний адмирал пребывал в приподнятом настроении, был предупредителен и сердечен. Затем немецкий посланник в Будапеште капитан 3 ранга в отставке Дитрих фон Ягов дал завтрак в мою честь, который запомнился мне, прежде всего, беседой с венгерским премьер—министром Ладислаусом фон Бардосси. Бардосси высказался в том смысле, что вполне удовлетворен результатами переговоров и одобряет идею отправки на Восток 10 венгерских дивизий наряду с усилением частей обеспечения тылов, однако не вполне представляет себе, как сможет объяснить парламентариям и всему венгерскому народу столь активное участие Венгрии в войне Германии против СССР. Венгры не готовы к войне даже с пропагандистской точки зрения, особенно если речь идет не о войне против… Румынии. Я ответил ему приблизительно следующее: «Как можно думать сейчас о сведении счетов с румынами, когда вся Европа сражается с большевизмом не на жизнь, а на смерть…»

Румынские части отменно зарекомендовали себя в бою, после того как в ходе ожесточенных и кровопролитных сражений 11 армия генерала фон Шоберта, выступившая с территории Румынии, очистила от противника Бессарабию и соединилась с группой армий «Юг». Встреча Гитлера и Антонеску состоялась в штаб—квартире фельдмаршала фон Рундштедта. После обсуждения оперативной обстановки в узком кругу фюрер вручил румынскому маршалу «Рыцарский крест». Это была заслуженная награда: по сообщению командования группы армий, образцовые действия Антонеску на поле боя и его личный пример оказали огромное влияние на румынских солдат.

Само собой разумеется, что Муссолини не мог остаться в стороне от происходящих событий: он предложил фюреру отправить на Восточный фронт (частично моторизованный) подвижной корпус в порядке исполнения союзнических обязанностей и в ответ на переброску в Африку танкового корпуса Роммеля. ОКХ было вне себя от такой, с позволения сказать, «помощи»: летом, при крайне напряженной обстановке на ж.—д. магистралях, переброску итальянцев можно было осуществить только за счет насущных нужд немецкого переднего края.

Пока итальянские войска находились на марше, Муссолини выехал на фронт по приглашению Гитлера. Их встреча состоялась в Галиции — второй ставке фюрера на Востоке: спецпоезда фюрера и дуче остановились в специально построенном для этой встречи туннеле. На рассвете на нескольких самолетах, в сопровождении эскадрильи прикрытия, мы вылетели в расположение войск фон Рундштедта под Уманью.

После короткого доклада и описания сражения за Умань все выехали встречать итальянские дивизии. Дефилирование войск и выправка «братьев по оружию», несмотря на зычное «Evviva Duce», стали настоящим потрясением для фюрера и всех нас, немецких солдат. Внешний вид «офицеров—переростков», давно выслуживших все мыслимые и немыслимые сроки, произвел на нас крайне удручающее впечатление, в очередной раз заставляя задуматься о сомнительной ценности вспомогательных итальянских войск. Каким образом сумеют противостоять русским эти «полусолдаты», если их разбили наголову убогие греческие пастухи? Фюрер верил в дуче и его революционное дело, но Муссолини не мог олицетворять весь итальянский народ, а итальянцы так и остались «макаронниками». Союзная Италия обходилась нам очень дорого, а впоследствии итальянцы не только бросили нас в беде, но и пошли на предательство…