100 великих оригиналов и чудаков

Он отвергал принципы морали, принятой в обществе – преимущественно лицемерно или из боязни наказания. Более того, выступал как воинствующий атеист:

«Только слепой не увидит, что любой бог – это скопище противоречий, нелепостей и несоответствующих действительности атрибутов». И еще: «Ах, как он добр, этот бог моих оппонентов, который творит зло и допускает, чтобы его творили другие, бог, символ высшей справедливости, с чьего благословения невинные всегда угнетены, совершенный бог, который творит только неправедные дела! Согласитесь. что существование такого бога скорее вредно, нежели полезно для человечества и что самое разумное – устранить его навсегда».

Выступил он и как аморалист. По его словам: «Злодейство – великолепное средство разжигания похоти; и чем невиннее жертва, тем большее наслаждение и даже блаженство оно доставляет». Конечно, таковы слова его, а не дела. Человеку свойственно бравировать смелостью своих высказываний. Тем более, когда писатель стремится шокировать публику. Однако эти мысли выражают нечто более серьезное, чем браваду. Они являются обоснованием сатанизма, служения низменным чувствам, признания ненависти, жестокости и личной воли проявлением духовного могущества.

Спустя полвека после маркиза де Сада французский поэт Шарль Бодлер вознес такую молитву:

Славен будь, Сатана, славен будь в вышине
Тех небес, где царил ты, и там, в глубине
Преисподней, где, свергнутый, грезишь в молчанье.
Упокой мою душу под древом познанья,
Близ тебя, когда свежей одето листвой —
Новый Храм – заблистает оно над тобой.

Пожалуй, в таком образе искусителя, предлагающего срывать все новые плоды с древа познания, сатанизм присутствует в отдельных высказываниях де Сада, раскрывающего глубокую, темную преисподнюю, подсознательную основу некоторых человеческих чувств и поступков.

Г. С. Шумаев

Среди московских реликвий есть одна необычайная и, странным образом, малоизвестная. Современный искусствовед может отнести ее в разряд инсталляций. Для человека религиозного она – иконостас. Это произведение заслуживает того, чтобы попасть в реестр нетрадиционных чудес света.

Речь идет о творении Григория Шумаева: грандиозном киоте «Голгофа», включающем сцены из Евангелия, Деяний Апостолов и Апокалипсиса. Ангелы и херувимы, святые и обыватели, дома и храмы, животные и растения, ад и рай, начало и конец света – целый мир вознамерился воссоздать дерзновенный москвич. Принялся он за дело, благословясь, и продолжал его несколько десятилетий!

Труд был подвижнический, молитвенный. Он не отнимал, а добавлял годы жизни. Недаром Григорий Шумаев прожил более девяноста лет.

Сретенский монастырь в Москве, для которого предназначалось творение Григория Шумаева

Работал он в своем доме. Слухи о великолепном киоте ходили по столице. Высказывались опасения, что сей «животворящий крест весьма с куриозным украшением, который почти в совершенство приведен» пропадет или сгорит при пожаре.

Комиссия Сенатской конторы осмотрела произведение искусства, высоко оценила его достоинства и предложила перенести в соборную церковь Сретенского монастыря. Дело это поручили архитектору князю Д. В. Ухтомскому. В разборке, перевозке и монтаже реликвии принимал участие юный Василий Баженов. Не тогда ли он впервые почувствовал потребность в творческих исканиях?

Григорий Шумаев умер, а народ все шел и шел в Сретенский монастырь, чтобы подивиться на его творение…

С тех пор прошло без малого 250 лет. Несмотря на все трагедии и несуразности XX века, «Образ Мира», исполненный Шумаевым, сохранился в виде больших и малых фрагментов. Ничего подобного не создавал – единолично! – ни один скульптор на свете, включая титанов итальянского Возрождения. Творение русского мастера выполнено преимущественно из дерева, имеет более 7,5 м в высоту, более 4 м в ширину и 1,2 м в глубину. Но главное, конечно, содержание. В центре композиции – распятие. Справа от Иисуса Христа стоит Богоматерь, слева – Иоанн Богослов.

Эти вечные образы пребывают на фоне многочисленных разноцветных и разнообразных строений града земного с фигурками сотен, если не тысяч людей. А над ними вознесен Горний Иерусалим с высокими зеркальными стенами, стеклянными главками церквей. Окружают его граненые хрусталики на цветной фольге, производящие впечатление драгоценных камней.

Фундаментом для земного града являются три храма-монастыря. Они воплощают опору на Церковь. Здесь же находятся фигуры евангелистов.

По обеим сторонам в нишах показаны мучения душ в аду. Каждая деталь грандиозной композиции, в частности, фигурки святых, вырезаны тщательно, так же, как храмы, башенки, дома, украшения, мебель. В некоторых случаях использовано бронзовое и свинцовое литье.