100 шкафов

— Оно и не должно звучать приятно, — возразила Генриетта. — Просто увлекательно. Как думаешь, что бы это могло значить?

— Наверное, это место. Бадонский Холм — место. Это там, откуда в комнату попали червяки, и дождь, и второе письмо. Значит, и Эндор — тоже место. Видимо, по другую сторону шкафов находятся разные места.

— Как ты думаешь, мы сможем в них попасть?

— Нет.

— Почему?

— Мы слишком большие.

Генриетта поразмыслила над этим и сказала:

— Но должен же быть какой-нибудь способ сжаться и пролезть.

— Вряд ли.

— А что там говорилось про тот, другой шкаф? — спросила Генриетта.

— Там написано: «Почта/Бизантамум/Когда?».

— Бизантамум звучит как-то цветочно, — сказала она. — Было бы здорово, если бы там оказалось много цветов.

— Это почта.

— Да, а как насчет того, что снаружи почты? Если сможешь попасть в почтовое отделение, то сможешь и выйти наружу. Так вот интересно, что там? Где ты окажешься?

Об этом Генри как-то не думал. Он, насколько это вообще возможно, свыкся с мыслью, что двери в его комнате ведут в разные места. Однако он представлял их так, как люди обычно представляют потайные комнаты. В итоге он воображал Бадонский Холм как место с деревьями, а Бизантамум — как желтое почтовое отделение. Ему даже в голову не приходило, что эти места могут в свою очередь вести куда-то еще и что там могут быть звезды, люди и дыхание ветра.

— Ты думаешь, там могут быть целые новые миры? — спросил он.

Генриетта ничуть не удивилась такому вопросу.

— Я думала об этом, — сказала она. — Некоторые, может, и могли бы оказаться таковыми. Но не думаю, что это так.

— Почему?

— Просто кажется, что они слишком близко.

— А-а, — произнес Генри.

Генриетта продолжала читать, свесившись над его плечом.

— Смотри, — сказала она и показала на запись в дневнике. — Тут написано «Аризона». Я была в Аризоне, и это совсем не другой мир.

Генри посмотрел, куда она показывала. Она была права: под номером 17 действительно было написано «Аризона».

— Что это за дверь? — спросил Генри, и оба принялись изучать схему в поисках цифры 17. Нужная дверь обнаружилась слева, четвертой от пола. Они пробежались глазами по списку, чтобы посмотреть, не встретится ли им еще какое-нибудь знакомое название, но все остальные оказались ничего не значащими словами. «Аксум» как будто напомнил Генри о чем-то, но он не знал, о чем.

Закончив читать список, Генри закрыл дневник и сел на дедушкину кровать.

— Что такое? — спросила Генриетта. Она присела рядом, забрала у него книгу и открыла на первой странице.

Генри вздохнул.

— Зря мы это делаем.

— Ты говоришь, как Пенелопа, — сказала Генриетта осуждающе.

— Послушай, — сказал ей Генри. — Кто-то, может быть, дедушка, спрятал эти шкафы. В них есть что-то нехорошее, и особенно в том черном. Нам надо либо рассказать обо всем твоему папе, чтобы он в этом разбирался, либо оставить ключ от комнаты где-нибудь на видном месте, чтобы он сам его нашел.

— Ты испугался, — заявила Генриетта. Она не смотрела на него.

— И что? Мы получили уже два письма, и оба довольно недружелюбные.

— Хнычущий ребенок? — сказала Генриетта. — Не беспокойся, не так уж это и страшно. Для маленьких детей бояться — нормально.

Генри бросил на нее недовольный взгляд.

— Я старше и больше, чем ты.

Генриетта засмеялась и вздернула подбородок.

— Зато я не боюсь.

— Да брось, — фыркнул Генри. — В эту комнату ты зайти боялась.

— Это не то же самое, — ответила она. — Тем более я все-таки не струсила и зашла и даже готова согласиться, что тут кто-то был.

Генри не прерывал ее, поэтому она продолжила.

— Уверена, что если ты постараешься, то у тебя найдется столько же храбрости, сколько у девочки, которая младше и меньше тебя. Давай просто разузнаем побольше про эти шкафы и тогда уже решим, рассказывать или нет об этом папе. Ладно?

— Ладно, — сказал Генри. Больше сказать ему было нечего.

Генриетта оглядела комнату и кровать, на которой они сидели.

— Только давай не будем тут засиживаться, — сказала она, — и лучше пойдем к тебе наверх.

Генри сгреб письма, они поднялись и поспешили к двери. Генриетта несла дневник.

Генри вытащил ключ и сунул его в карман. Затем он закрыл дверь, схватив ее сначала за торец, а затем просунув палец в отверстие, где прежде была ручка.

— Закрой ее на ключ, чтобы она случайно не открылась, — сказала Генриетта. Генри попробовал толкнуть. Дверь не открылась.

— Она уже заперта, — и оба, стараясь не оглядываться, взбежали по лестнице и шлепнулись на все еще влажную кровать в комнатушке Генри.

Довольно долго они сидели и сверяли номера и описания из дневника с дверьми в стене, но в конце концов запутались. Тогда Генриетта написала на маленьких клочках бумаги, которые она повыдергивала из старой школьной тетрадки, номера всех шкафов. Потом она начала клейкой лентой приклеивать их на двери, при этом стараясь не наступить в «недоразумение», которое Генри оставил на полу. Когда они были где-то на полпути к окончанию работы, она повалилась на кровать и объявила, что устала.

— Я могу пока расклеивать вместо тебя, — сказал Генри.