100 рассказов о стыковке

Перестройка постепенно изменила и эту систему. Стало не то что лучше, но свободнее. Ослаблялись административные узы, усиливались экономические связи. Министерства все меньше финансировали зарубежные командировки. Позднее исчезли сами ведомства. Руководство большинства предприятий не могло, а иногда не хотело тратить средства на командировки с отдаленной или сомнительной экономической выгодой. Даже поездки по контрактам с зарубежными странами оплачивались очень неохотно и скупо. В контрактах приходилось предусматривать дополнительные статьи расходов на поездки, включая оплату авиабилетов.

Такое положение заставляло всех, прежде всего ученых, искать новые финансовые источники для посещения научно–технических конференций. Первые несколько лет многие оргкомитеты шли навстречу российским специалистам, особенно тем, которые имели уникальный опыт, у них не только не требовали вступительных взносов, но все их расходы оплачивались. Конечно, долго это продолжаться не могло, постепенно благотворительные фонды иссякали, a yникальный опыт рассеивался.

Что касается поездок, связанных с проектом «Под солнечным парусом», на начальном этапе мы пользовались небольшой поддержкой Юбилейного комитета «Колумбус-500», Главкосмоса, и даже ЦК комсомола. Постепенно и эта помощь исчезла вместе с комсомолом. Огромную услугу нам оказала авиакомпания «Люфтганза». Космонавт В. Севастьянов оказался хорошо знаком с президентом этой компании X. Ренау, и они договорились об оказании транспортных услуг при перелетах в интересах программы. В ответ мы пользовались любой возможностью, чтобы отметить этот практически бескорыстный вклад «Люфтганзы» во всемирный 500–летний юбилей открытия Нового Света. К сожалению, космическая гонка под парусами не состоялась. Событие не получило звучания, достойного события, изменившего земную цивилизацию. Космической регате не удалось поместить эмблему «Люфтганзы» на первом солнечном парусе «Знамя», раскрытом на орбите 4 февраля 1993 года. Против этой рекламы выступил наш генеральный конструктор. Однако журавль «Люфтганзы» все?таки побывал на борту ОК «Мир», будучи изображен на двух небольших моделях солнечного паруса. Эти модели несколько раз демонстрировали космонавты, рассказывая о необычном проекте.

Будь «солнечный ветер» чуть посильней, его популярность среди человечества существенно бы возросла.

Вот такая история, не единственная и не вся!

3.14 Строительство на Земле и в космосе

В конце 70–х и в начале 80–х годов я оказался вовлеченным в строительство на Земле. Так вышло, что сначала это было строительство нового корпуса, который мы спроектировали для нашего 6–ти степенного стенда «Конус», а несколько лет спустя мне пришлось проектировать, и даже самому строить, уже свой дачный дом. Потом, в середине 80–х годов, началось строительство в космосе. Техника и технология стыковки привели меня к разработке более универсальных методов сборки больших космических конструкций на орбите.

В целом, архитекторы удачливее нас, конструкторов и инженеров. Их идеи и концепции, формы и стили остаются на века, они — на виду, всегда вокруг нас, архитектура всех веков и народов — это «застывшая музыка». А что останется после нас и нашего космического прорыва второй половины XX столетия? Это музеи с космическими экспонатами и красивыми фотографиями, картина орбитального комплекса «Мир» на фоне голубой Земли и черного космоса — Эйфелева башня советской космонавтики. К сожалению, она не вечна и не может пережить настоящее земное чудо, созданное инженером–конструктором и архитектором Эйфелем. Та — высокая и стройная, устремленная вверх, очень смотрится, только что не летает, но все равно восхищает миллионы людей. Хотя в целом и мы не можем пожаловаться на судьбу. Нам тоже удалось оставить свой след на Земле и высоко над Землей.

К строительству тянулись многие. Большие размеры и изящные формы извечно привлекательны: хорошо, если они еще и отвечают своей цели и содержанию. А это удавалось не всегда и не всем…

Я должен начать со строительства на Земле.