100 рассказов о стыковке

В середине 1985 года, когда уже началась перестройка, я тоже стал воспринимать «новое мышление» и понял, что надо искать свой путь, в том числе — за рубеж. Нужно сказать также о том, что к этому времени организация поездок закрытых специалистов за границу поставили почти на «научную» основу. Система начиналась с того, что наш головной институт — ЦНИИмаш, обработав информацию со всех концов света, составлял специальную подборку с перечнем конференций и заранее, в конце каждого года, рассылал брошюру «для служебного пользования» во все заинтересованные организации. Руководство предприятий давало поручения «по инстанции», а особо активные выездные сотрудники сами подбирали себе мероприятия по специальности, составляли заявки с обоснованием и после утверждения директором посылали их в министерство. После этого ЦНИИмаш активно участвовал в утверждении уточненного списка конференций. В начале следующего года, когда подходил срок оформления, обычно — за 3–4 месяца, присылался запрос на имя руководителя организации, который мог утвердить старого кандидата или назначить нового, не обязательно того, кто подавал заявку.

Поездка за границу считалась большой привилегией. К этому времени у нас в НПО «Энергия» практически все полномочия по этому вопросу взял на себя Ю. Семёнов, который оговорил себе эти права у обоих генеральных и стал определять, кому и куда ехать.

Когда кандидат окончательно определялся, начиналась сложная многоступенчатая процедура оформления, которая насчитывала еще полдюжины инстанций и еще больше документов. Требовалось пройти несколько комиссий на предприятии, большой и малый партком, а иногда — горком, прежде чем ученый попадал на ведомственную выездную комиссию, возглавлявшуюся заместителем министра. Процедура занимала около месяца и заканчивалась тем, что нередко документы, направляемые через МИД, попадали в посольство страны–организатора конференции с запозданием. Позднее, в 1989 году, мне пришлось однажды столкнуться с этим самому, когда мои документы попали в посольство Японии с опозданием на пару дней. Японцы были очень пунктуальны и визу не выдали. А жаль, все остальное было согласовано, но увидеть Страну восходящего солнца мне тогда так и не пришлось.

Только несколько лет спустя, уже став гражданами России, люди научились сами обращаться в иностранные посольства в Москве, отстаивая в очередях или посылая туда своих доверенных родственников или знакомых. Для нас, полузакрытых советских граждан, такая практика когда?то была совершенно немыслимой, ведь территория посольства уже считалась заграницей. Не могу забыть, какие смешанные чувства мне пришлось испытать, когда я впервые попал в американское посольство и стоял рядом с беженцами, с будущими эмигрантами, моими соотечественниками.

После возвращения с научной конференции для специалиста начиналась не менее трудоемкая процедура: требовалось не только составить экспресс–отчет, с кем и когда приходилось встречаться, и подробный технический отчет, но также представить предложения по реализации результатов, добытых на конференции, чтобы расплатиться таким образом за истраченную валюту. «Экономика должна быть экономной», как завещал нам товарищ Брежнев, хотя до настоящего рынка было еще ох как далеко.

В течение нескольких лет после конференции приходили запросы из ЦНИИмаша, это заставляло каждый раз вздрагивать — ведь требовалось отчитаться в выполнении мероприятий о внедрении полученных результатов.

Летом 1986 года вся эта процедура, хлопоты и заботы были еще впереди. Находясь в отпуске, я позвонил старому приятелю в НПО «Энергия» и узнал, что по моей заявке на выставку–конференцию в западногерманском Дюссельдорфе пришел запрос, и на нее сразу появилось несколько претендентов. Ю. Семёнов отдал мое место В. Рюмину, а тот через В. Кравца нашел своего кандидата. Тогда мне очень хотелось поехать за кордон, интересовала тематика выставки, и надо же было, наконец, посмотреть своими глазами, куда ушла западная технология за десять с лишним лет. К тому же в Германии до того я никогда не бывал, хотя полжизни изучал немецкий язык. И вообще, это была моя заявка, моя инициатива. Мне пришлось изрядно поработать головой и ногами, несколько раз убеждать Семёнова, просить поддержки у Рюмина и лояльности у моего старого приятеля Кравца, чтобы отстоять свои права.