100%

Красные подняли ужасающий шум. Адвокату Эндрюсу удалось добиться официального пропуска в тюрьму и повидаться с арестованными, и, конечно, они все как один заявили, что заговор был подстроен. Теперь красные решили разослать воззвание к своим единомышленникам по всей стране, рассчитывая добиться гласности и собрать средства на борьбу с «провокацией». Красные держали всё это в строгой тайне, и Мак-Гивни хотел разузнать, откуда они достают деньги. Ему нужно раздобыть экземпляр воззвания, которое они сейчас печатают, и узнать, куда и когда именно будет оно разослано. Гаффи уже предупредил руководителей почтового ведомства, и они обещали конфисковать воззвания и уничтожить их потихоньку от красных.

Питер потирал руки от удовольствия. Вот это настоящее дело! Это значит взяться за этих преступников, как он давно предлагал! Человек с крысиным лицом отвечал, что это ещё пустяки по сравнению с тем, что они намерены предпринять через несколько дней. Пусть Питер делает своё дело, и вскоре он увидит! Теперь, когда публика, под впечатлением заговора бомбистов, как раз пришло время действовать.

§ 55

Питер поехал на трамвае, к Мариам Янкович и по дороге прочел вечерний выпуск «Таймса». В этой газете велась явная травля красных, сомнений быть не могло! Как и предвидела Нелл, приверженцы порядка так и вцепились в книжку Мак-Кормика о саботаже и перепечатывали из нее целые главы, причём самые крамольные фразы были набраны крупным шрифтом, а кое-что помещено в рамке и разбросано там и сям по странице так, чтобы сразу бросалось в глаза. Там же было и фото, изображавшее Мак-Кормика в тюрьме; он не брился уже несколько дней и, вероятно, не слишком-то был доволен, что его снимают, во всяком случае вид у него был такой свирепый, что он мог бы устрашить даже отъявленных скептиков; Питер лишний раз убедился, что он был прав, считая Мака самым опасным из красных.

Газета печатала бесконечные столбцы материалов по этому делу, искусно связывая его с другими террористическими актами и убийствами, имевшими место в истории Соединенных Штатов, а также с заговорами немецких шпионов и бомбистов. По словам газеты, существовала организация убийц, раскинувшая сети по всей стране; эта организация на деньги, полученные от немцев, издавала сотни газет, которые читались миллионами людей. В напечатанной жирным шрифтом передовице было обращение к гражданам, их призывали встать на защиту республики и раз навсегда положить конец красной опасности. Читая всю эту галиматью, Питер, как всякий благонамеренный американец, верил каждому слову газеты и кипел негодованием против красных.

Он не застал дома Мариам Янкович. Мать её была крайне взволнована, так как Мариам стало известно, что полиция подвергает заключенных допросу «с пристрастием», и она помчалась в бюро Совета народов, чтобы созвать собрание радикалов и принять срочные меры.

Питер также поспешил в это бюро и увидел там человек двадцать пять красных и пацифистов; все они были в чрезвычайном волнении. Мариам шагала взад и вперед по комнате, судорожно сжимая руки, и глаза у неё были красные. Тут Питер вспомнил свои давнишние подозрения, что Мак и Мариам любят друг друга. Он принялся её расспрашивать. Оказывается, Мака бросили в «яму», а дровосека Гендерсона положили в больницу после перенесённых им пыток.

Молодая еврейка пустилась в подробности, и Питер невольно содрогнулся: слишком свежо было воспоминание о допросе «с пристрастием». Он и не думал скрывать эту дрожь, но принялся расхаживать взад и вперёд по комнате, подобно Мариам, и рассказывать, каково ему было, когда у него выкручивали кисть руки и отгибали назад пальцы, и как сыро и ужасно в «яме». Таким образом он довёл их чуть не до истерики в надежде, что они решатся на открытое выступление, как этого хотелось бы Мак-Гивни. Почему бы в самом деле не взять приступом тюрьму и не освободить заключенных?

Маленькая Ада Рут заявила, что это вздор, а лучше всего им взять знамена и дефилировать перед зданием тюрьмы, выражая свой протест против пыток, каким подвергали людей, вина которых даже не доказана! Конечно, полиция нападет на них, а толпа, быть может, раздавит или растерзает их на клочки, но должны же они что-то предпринять.

Дональд Гордон возразил, что это лишит их возможности в дальнейшем вести агитацию. Но им надо попытаться организовать забастовку рабочих. Надо разослать телеграммы во все радикальные газеты, собрать деньги и не далее как через три дня созвать массовый митинг. Необходимо также обратиться ко всем рабочим союзам и выяснить, нельзя ли подготовить почву для всеобщей забастовки.