10. Побег стрелка Шарпа / 11. Ярость стрелка Шарпа (сборник)

Хурадо ответил лишь после того, как стальной клинок блеснул в колеблющемся свете.

– У нее шесть.

– Она их сохранила?

– Да, сеньор.

– Почему?

Гонсало пожал плечами:

– Может быть, потому, что и пятнадцати достаточно? Может быть, ей захочется продать остальные позже? Может быть, он все еще дорог ей? Кто знает? Кто поймет женщин? Хотя… – Гонсало хотел задать вопрос, но побоялся наказания.

– Продолжай.

Отец Монсени взял наугад одно из писем.

– Как вы узнали о письмах? Я не говорил никому, кроме англичанина.

– Твоя девка приходила на исповедь.

– Катерина? Приходила исповедоваться?

– Один раз в год она все мне рассказывает, – ответил отец Монсени, пробегая глазами письмо. – В день своей святой. Она пришла в собор, поведала Господу о своих многочисленных грехах, и я от Его имени даровал ей отпущение. Сколько ты хочешь за эти письма?

– По двадцать английских гиней за каждое из пятнадцати. – Хурадо почувствовал себя увереннее и успокоился. В нижнем ящике бюро лежал заряженный пистолет. Пружину он проверял каждый день, а порох менял по меньшей мере раз в месяц. Теперь, когда Хурадо убедился, что гость и впрямь священник, страх понемногу проходил. Конечно, вид у гостя зловещий, но все же Божий человек… – Если предпочитаете испанские деньги, то письма ваши за тринадцать сотен долларов.

– Тринадцать сотен долларов? – рассеянно переспросил священник, просматривая письмо.

Написано оно было по-английски, однако этот факт его не смутил – язык он выучил в Гемпшире. Автор письма не только имел глупость влюбиться, так вдобавок еще и доверил свои чувства бумаге. Он не скупился на обещания, а женщина, которой давались эти обещания, оказалась шлюхой. Хурадо был ее сутенером, и вот теперь сутенер вознамерился шантажировать влюбленного дурачка.

– Я получил ответ, – сообщил, осмелев, сутенер.

– От англичанина?

– Да, святой отец. – Хурадо указал на нижний ящик бюро.

Отец Монсени кивнул. Хурадо открыл ящик и вскрикнул – священник врезал ему так, что незадачливый шантажист отлетел на пару шагов, ударился о дверь и распростерся на полу спальни. Гость взял из ящика пистолет, открыл замок, выдул порох и бросил бесполезное оружие на обитый шелком диван.

– Ты сказал, что получил ответ? – как ни в чем не бывало спросил священник.

– Они обещали заплатить, – ответил, дрожа от страха, Хурадо.

– Вы уже договорились об обмене?

– Еще нет. – Он помолчал, потом осторожно спросил: – Вы с англичанами?

– Слава богу, нет. Я со святейшей Римской церковью. Как ты сообщаешься с англичанами?

– Я должен оставить записку в Чинто-Торресе.

– Адресованную кому?

– Некоему сеньору Пламмеру.

Кофейня Чинто-Торрес находилась на Калле-Анча.

– Итак, в своем следующем сообщении ты должен назвать этому Пламмеру место встречи? Место, где состоится обмен?

– Да, святой отец.

– Ты очень помог мне, сын мой.

Отец Монсени протянул руку, как бы желая помочь Хурадо подняться, и тот лишь в последний миг увидел в другой руке священника направленный ему в горло кинжал. Все получилось не так легко, как ожидал священник, тем не менее отточенная сталь сделала дело, разрезав глотку, артерию и мышцы. Сутенер дернулся и захрипел. Монсени придержал умирающего. Крови было много, но на черной сутане она будет не видна. Часть ее просочилась через пол в расположенную ниже мастерскую шорника. Хурадо наконец затих. Монсени перекрестил мертвеца и произнес короткую молитву по отошедшей душе. Потом убрал кинжал, вытер руки об одежду убитого и шагнул к бюро. В одном из ящиков он нашел пачку денег, которую засунул за голенище левого сапога. Собрал и перевязал письма. Завернул их в снятую с подушки наволочку и, чтобы не промокли, спрятал поближе к телу, под рубашку. Налил из графина хересу. Потягивая вино, он думал о девушке, которой были адресованы письма. Монсени знал, что она живет неподалеку, через две улицы. Знал, что у нее осталось шесть писем. У него было пятнадцать. Более чем достаточно, решил он. К тому же обладательница писем, скорее всего, не дома, а обслуживает какого-нибудь богатого клиента.

Священник задул свечу и вышел в ночь, туда, где волны взбивали пену, обрушиваясь на волнолом, и где в кромешной тьме хлопали огромные паруса. Отец Сальвадор Монсени, убийца, священник и патриот, только что спас Испанию.

Все начиналось так хорошо.

В сиянии лунной ночи река Гвадиана лежала перед легкой ротой Южного Эссекского полка окутанной туманом лентой расплавленного серебра, медленно изливающегося между черными холмами. На ближайшем к роте холме располагался форт Жозеф, названный так в честь брата Наполеона, французской марионетки на испанском троне, тогда как на другом берегу поместился форт Жозефина, прославлявший отвергнутую супругу императора. Форт Жозеф находился в Португалии, форт Жозефина – в Испании, и их соединял мост.