1

-А вот кому обрез? — Добб появился наверху склада с большим двухзарядным дробовиком двенадцатого калибра. Тигр, стоящий прямо передо мной, охотно кивнул, и пёс бросил ему оружие. Шакал дал коробку патронов — тридцать штук. Мы раздавали оружие почти два часа — подходили всё новые и новые бойцы, у кого были слишком слабые образцы или оружие в плохом состоянии. То, что мы находили у бандитов в негодном для стрельбы состоянии, откладывалось в кучу неподалёку. Там три-четыре умельца, среди которых затесался один мой знакомый чёрно-белый лис, чинили личное оружие бойцов или собирали из трёх автоматов один — из которого можно было стрелять. Туда же ушли два из трёх найденных гранатомётов, что очень огорчило нашего командира. У нас, вроде бы, была ещё парочка, но теперь, когда для них нашлись нормальные снаряды, можно было и пострелять — а не из чего.

Я уже хотел отказаться от помощи, когда ко мне подошёл какой-то кот с новеньким калашом на спине. Я удивлённо приподнял бровь.

— Тебе-то чего? — спроси я, понимая, что он пришёл явно не за оружием.

— Мне бы патронов… — угрюмо сказал он.

— Это без проблем, — Доберман сразу же передал мне пять рожков для автомата, — а ты чего такой…

— Скажите, что с Кенни?

— Кенни? — переспросил я.

— Да, Кенни. Один из котов, которого вы взяли с собой на вылазку. Что с ним?

— Ну… — я запнулся, почесав промеж ушей, — Ты же понимаешь, что он не вернулся.

— Они убили его? — со вздохом спросил кот.

— Да. Они убили Кенни.

Кот взял у меня патроны и, казалось, всхлипнул.

— Сволочи… — промямлил он, уходя.

Он был одним из последних. Мы раздали боеприпасы своим солдатам — остатки перетащили на склад, в кои-то веки забив его чуть ли не доверху. Пушки решили оставить на вокзале — как я и предполагал, места для них не нашлось.

Конечно, было немного нагло оставлять их без патронов, но наш Терминатор, вцепившись в них как в свою любовь, не отдал ни одного ящика, причитая, что уж кому-кому, а они ему были нужнее.

Ту ночь мы провели вместе с нашим командиром — вместе, всей оставшейся командой, напивались в память о павших друзьях. Потом Доберман пустил по кругу свой заслуженный косяк. Всё, что было после, я не помню. Наверное, это осталось на винчестере Добба, но я думаю, что мне будет стыдно слушать это…

Ночью были заморозки. Утром я вышел из вагона справить нужду, и в этом я был не одинок.

Здание вокзала окружали многочисленные кусты, деревья и даже разбитые цветники. Всё бы было хорошо, если бы не тысяча с лишним оголделых солдат, все как один любившие выпить на долгих остановках. Я старательно обходил не заасфальтированные места, решив, что ещё день стоянки — и весь вокзальчик и вся его прилегающая территория превратится в крайне зловонное болото. Зайдя за само здание, ситуация не улучшилась — я уже думал, что надо было идти в противоположную сторону, за поезд, но раннее похмелье не давало мне нормально думать — хотелось думать как животное.

Наконец-то я отыскал не самый грязный угол в какой-то архитектурной излишестви местного вокзала, быстро приспустил штаны и наконец-то слил отработанное топливо. Блаженство было таким сильным и длилось так долго, что я не сразу заметил, как меня кто-то пытается отодвинуть.

— Подвинься, приятель… — проворчал наш командир. Я уступил ему место, так он всё-таки старший по званию.

Шакал, совершенно ничего (точнее никого) не стесняясь, спустил штаны чуть ли не по колено. Натягивать их обратно ему было лень.

— Это вообще-то мой закуток. Я его себе вчера нашёл.

— Хорошо, что вчера нас тут не было…

—Хорошо вообще везде, где нас нет, — проворчал командир, — Собирай своих, если кого забыл — не ровен час, они нас и топливом снабдят.

— Весь мой вагон у себя на месте. Куда отправляемся?

— А ты будто не знаешь! — саркастически воскликнул шакал, всплеснув лапами. Я увернулся.

— В Москву? — догадался я.

— Да конечно в Москву, ты все мозги что ли пропил?

— Никак нет, товарищ капитан, — сказал я, как полагается по уставу. Наверное, его в нашей армии знали единицы, так как набирали всех откуда попало и обучали так же. Базовое обучение, которое проходили все, заключалось в словах «иди туда, куда скажет этот шакал». В остальном не все знали даже порядок званий…

— То-то же…- проворчал он.

Я своё дело в этом закутке закончил, а шакал так и остался стоять там со спущенными штанами. Я думал ему помочь, но потом побрезговал и отправился обратно к составу.

Пройдя из конца поезда, к его локомотиву, я увидел, что две машины, на которых нас катали вчера, стояли рядом, а их водители курили в кузове одной из машин. У обоих автомобилей сзади был прицеп с большой, на полтонны минимум, цистерной. Кажется, час настал.

— О! — уже знакомый мне лис, вроде Ренреком его звали, — Ты! Ты же вчера был, давай сюда!

Я не сразу понял, что он обращался ко мне, но больше никого на платформе не было, и к тому же я и сам был не против пообщаться.

— Привет, Ренрек, — поздоровался я, пожав ему лапу, — чего вы тут стоите?

— Так к нам распоряжение пришло — поделиться с вами топливом. Мы с удовольствием, да только ваш машинист дрыхнет как убитый.