0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

А вот с остальными было посложнее (тут Джеджун решил не стесняться: сам он на себя не обидится, маг, наверное, считает гнев страшнейшим грехом, вампир сам что угодно ляпнуть может, а оборотень, в силу своего социального статуса, должен быть выше всего этого). Когда Джунсу уехал, Кюхён с Чанмином тоже отправились в небольшое путешествие, в которое, как теперь Джеджун понимал, мальчиков отпускать ни в коем случае не следовало. Хотя, вроде бы, чего там можно было опасаться? Их ведь не в Пакистан какой-нибудь понесло, а всего-навсего в Тибет, центр духовности и оплот древней культуры. Влюбленные провели там три месяца, однако за это время у обоих поехала крыша. Они познакомились с некими колдунами, практиковавшими такую магию, что Гэндальф и Саруман оба нервно курили в сторонке. Увлечь мальчишек чем-то фэнтезийно-героическим очень просто, даже если эти мальчишки друг с другом спят, и двое, взяв на вооружение основы тайных знаний, решили по возвращении в Сеул продолжить развитие в этом направлении. Но тут у них и возникли разногласия. Кюхёна заинтересовала духовная сторона учения: он стал вегетарианцем, сделал своим основным хобби медитацию и уважительное общение с духами, а главное — дал обет безбрачия, то есть раз и навсегда выгнал Чанмина из своей постели. Тот, в свою очередь, решил, что магия вовсе не предполагает отрешения от мирских забот, разбавил полученные знания западным оккультизмом и от скуки вздумал приворожить Юно (он давно заглядывался на парня двоюродного брата). Но именно духовное очищение помогало Кюхёну достигать сверхъестественных высот, и у Чанмина ничего не вышло (Юно попросту отравился приготовленным «любовным зельем»). Тогда колдун-неудачник пошел старым проверенным способом: Джеджун отправлен в гости к родителям, Чанмин и Юно остаются вдвоем, выпивка, интимная обстановка, тихое признание, просьба о совместной ночи, обещание никогда не рассказывать брату — и пожалуйста, утром Джеджун обнаружил гражданского супруга и младшего брата в одной постели. Джеджун ругаться ни с кем не стал, хотя ему было очень больно. Измена — значит, измена, скатертью дорожка. С тех пор в квартире царила жутковатая атмосфера, окончательно подпортившая ему нервы: Чанмин и Юно предаются страсти в любую свободную минуту, Кюхён медитирует и молчаливо осуждает всех, а Джеджун вообще никому не нужен. В конце концов двое брошенных устали от такого положения дел и спелись. Нет-нет, успокоил Джеджун выпучившего глаза Джунсу, спать они друг с другом не стали — просто Кюхён, проявлявший какие-то слишком христианские для буддиста милосердие и сострадание, принялся всем сердцем жалеть бывшего парня нынешнего парня своего бывшего парня (черт ногу сломит в этой «шведской семье»). И новоявленный маг, сам всех простивший, решил выполнить любую искреннюю просьбу несчастного. А тот возьми да и пожелай попасть туда, где все по-другому, где можно начать жизнь сначала… Сказано — сделано: Кюхён обратился не то к богам, не то еще к каким-то высшим сущностям, и попросил их организовать эмиграцию всех участников мелодраматического беспорядка в Нижний мир, где можно исправлять грехи (по версии мага, такая идея принадлежала Чанмину, но Джеджун этого не знал, а Джунсу благополучно забыл). Только знания Кюхёна, будучи эзотерическими, на статус истины в последней инстанции не претендовали, и Нижний мир оказался вовсе не тем, чем представляли его древние манускрипты: это было не обиталище демонов, а просто отражение родного мира переселенцев, где все почти так же, как дома. Но Джунсу на момент перемещения находился не в Корее, а в небе над Европой, и потому всю компанию немного снесло — они попали в Россию, да еще домой к местному бандиту, который решил, что перед ним неизвестные трупы, и захотел от них избавиться. А «покойники» воскресли на полпути к своему кладбищу и убили незадачливых гробовщиков, чем и навлекли на себя гнев преступников. Далее Джунсу и сам все знал. По сути, только Кюхён понимал, в чем дело, а Чанмин догадывался, поэтому они и казались спокойнее остальных; например, Джеджун, Ючон и Юно были в таком же ужасе от творящегося вокруг безумия, как он сам, и лишь недавнее объяснение Чанмина расставило все на свои места. Разумеется, Кюхён мог пролить еще больше света на сложившуюся ситуацию, но, к сожалению, сейчас он был без сознания.

«Вроде, все, объяснил, — подумал Джеджун, когда наконец остановился. — Об остальном уж пусть Шим Чанмин заботится, раз это ему надо, чтобы мы с ним работали.»