0d3f8ea328984387e8fc6d6887278fc2

Прошло несколько дней. Ален шел на поправку. Его постоянно навещали Ноэль и Стюарт. Оба, встречаясь иногда с Дугласом, предпочитали его не замечать, будто не были знакомы. Доктор отвечал тем же.

Ален, действительно, постоянно улыбался, но эта улыбка была какая-то грустная, улыбка мученика. Ноэль смотрел на бледное осунувшееся лицо друга с темными кругами под глазами, впалыми щеками и едва заметными ранними морщинами, и очередной раз думал о том, как же жестока и непредсказуема жизнь. Еще полгода назад этот самолюбивый, гордый, занозчивый омега был уверен, что все лучшее в мире создано исключительно для него, а теперь он боялся и вспомнить о своих амбициях, не то чтобы воплотить их в жизнь. Однако Ноэль не злорадствовал. Чувствуя внутреннюю боль омеги, он не касался тем, которые могли бы его как-то травмировать. Не обсуждалось прошлое, не задавалось никаких вопросов. Стюарт также старался не касаться ничего того, что могло бы быть болезненным для парня. В итоге тон беседам всегда задавал Ален.

Однажды, когда Ноэль очередной раз сидел у койки друга, Ален вдруг сделался каким-то необычайно серьезным и задумчивым. Было видно, что он хочет о чем-то спросить, но не уверен, что его поймут правильно. Ноэль тоже сделался сосредоточенным и внимательно посмотрел на Алена.

- Тебя что-то мучает?

- Да… Вопрос один. Очень серьезный. Хотя, я не уверен что ты поймешь правильно…

- Говори. - Ноэль перебил парня. Тот замолк, глядя куда-то в стену, потом произнес.

- Только ради бога, об этом никому…

- Нет, не буду.

- Ноэль… А ты веришь, что есть высшие силы? - Ален говорил хрипло, стараясь не смотреть на друга.

- Верю.

- Это хорошо, что веришь. Они существуют… Но, знаешь, что? Я… Я ведь пропал. Пропавший.

- С чего ты взял? - испуганно спросил Ноэль и коснулся руки Алена. - Откуда такие мысли? Да и что значит, пропавший?

- Я отдал им сына, я отказался от него… - омега замолчал, силясь не заплакать, - он спасется, а я - нет. Я не имею права на спасение.

- Ален, ты что? Что ты городишь?

- Ты не понимаешь, - парень всхлипывал, - я очень грешен. Я глупый был… А теперь надо за все платить. Я не знаю, зачем мне держаться за жизнь. Сначала я был рад, что мой сын будет в раю. Но мы с ним никогда не встретимся. А кроме него у меня никого нет. И ничего не будет. Меня ждет десятки лет одиночества.

- Тише, тише… - Ноэль притянул друга к себе и стал поглаживать, успокаивая. - У тебя будут еще дети, будет семья…

- Не будет. У меня бесплодие.

- Тебе поставили такой диагноз?

- Поставят.

- Откуда ты знаешь?

- Ты не поймешь… Но мне хочется рассказать, я не могу держать в себе, мне очень плохо.

Ноэль развернул к себе друга и посмотрел в бледное лицо. За время пребывания в больнице глаза Алена, казалось, стали еще больше, и теперь хорошенькая мордашка производила жутковатое впечатление. Вызывающая красота приобрела мертвенность, а выражение огромных стальных глаз на поллица казалось, носила печать какой-то кары и… откровения. Откровения безумца. Иногда и Ален не был уверен, в порядке ли Ноэль, как, например, сейчас. Сумбурный рассказ друга не вызывал доверия, но показать свои сомнения омега не мог.

- Плохо сейчас, но это пройдет, Ален…

- Послушай… Нет, нет послушай! - омега начал активно жестикулировать, показывая, чтобы Ноэль замолк. Тонкие длинные пальцы, узловатые, белые, были под цвет простыни. - Там есть селение, селение святых… Они со мной говорили, я видел саму смерть, у нее красные татуировки. А еще я видел бога. Он был с бородой и смотрел на костер…

- В шатре?

- В шатре… - Ален с удивлением поврил за Ноэлем.

- Черная длинная борода, огромный, сильный.

- Точно. Ты его знаешь?! - в ужасе прошептал Ален.

- Знаю, хоть и не должен был тебе говорить. Там небось еще и омега был, кареглазый, длинноволосый, красивый, в расшитой рубахе, так?

- Так, - кивнул Ален.

- Что они тебе сказали?

- Что я пропал. Что я ничтожество. Они предложили выбор: или я отрекаюсь от сына, и он попадает в рай, но я за это становлюсь бездетным, или я этого не делаю, но тогда его душа будет страдать, если я в течение жизни не искуплю свой грех.

- И ты решил наверняка спасти его душу?

- Да… Теперь чего бы я не сделал, я не смогу навредить сыну, - Ален тихо улыбнулся. Но тут же добавил, - они сказали, я могу спастись, вот только одна беда: я не хочу спасать себя, я виноват и хочу быть наказан.

- Ты уже наказан…

- Это не наказание, - Ален замотал головой, - это отголосок моих поступков, а я должен быть именно наказан…

- И как ты себе это представляешь?

- Я не знаю… Я хочу умереть на самом деле…

- Не надо, - простонал Ноэль, отворачиваясь. - Пожалуйста.

- Почему ты меня отговариваешь? И откуда ты знаешь про то место, где я был?

- Я не могу сказать! И не проси, не проси рассказать это.

Ален молчал, глядя на больничное покрывало. Жизнь для него представлялась борьбой и искуплением. И если он опять захочет уйти из нее… Значит, он на самом деле вовсе не раскаивается, а просто бежит от воспоминаний, проблем и боли. Собрав в себе силы, он улыбнулся Ноэлю.