04-Версии истории (Сборник)

— Могла ли в роще выступать Диана так царственно, как в этом зале Кэт? — Уилл обвел рукой кабинет: тот был именно залом для него сейчас. — Ты стань Дианой, а Диана — Кэт. Кэт станет скромной, а Диана резвой…

— Да где таким речам вы научились? — Он так поразил ее, что она перешла на «вы».

— Экспромты — от природного ума, — ответил Уилл и посмотрел на графа.

Граф согласно кивнул: ясно, что от ума, от чего ж еще! Не от менто-ж-коррекции, право слово…

— Природа-мать умна, — задумчиво сказала Елизавета, — да сын безмозглый.

— Я не умен? — удивился Уилл.

— Пошли бы лучше спать… — Тоска прозвучала в голосе: устала Елизавета от пустого перекидывания словами. От фехтования устала. Не с Уиллом, которого скорее всего Елизавета любила, — с Петруччо, который был мерзок Катарине.

— Я собираюсь спать в твоей постели… — Уилл-Петруччо явно понял, что встреча завершается, и тон его стал деловым и наглым. — Оставим эту болтовню. Короче, отец тебя мне в жены отдает. В приданом мы сошлись, а потому поженимся, ты хочешь иль не хочешь. Клянусь судьбой, которая дала узнать тебя и твой характер скверный, — ни за кого другого ты не выйдешь! Рожден я, чтобы укротить тебя и сделать кошечкой из дикой кошки, обычной милою, домашней киской. Я должен мужем быть твоим — и буду!.. — Уилл замолчал, переводя дыхание.

Елизавета смотрела на него с сожалением.

— Входит Баптиста, — тихо-тихо сказал Смотритель.

Автоматически сказал. Из подсознания чертиком ремарка выскочила.

Но Уилл поймал чертика.

Он услышал бы Смотрителя, даже если б тот просто что-то подумал — про себя: менто-коррекция продолжалась.

— Вот твой отец, — устало сказал Уилл. — Отказывать не вздумай.

— Стоп! — Смотритель хлопнул в ладоши, прерывая не то спектакль, не то жизнь (потом разберемся!), а точнее, просто менто-связь прерывая. — Уилл, ты ни слова не записал.

— Я все помню, — ответил Уилл.

Тоже устало ответил — как и секунду назад Петруччо. И это было странным (как многое, как почти все здесь!), потому что менто-коррекция (когда менто-связь завершалась) не вызывала у объекта усталости, не должна была вызывать — и по теории, разработанной учеными (естествоиспытателями, разумеется…) Службы, и по практике, накопленной Смотрителем.

— Запишешь?

— Да, сейчас. Попить бы сперва…

Кувшин с морсом — на столике в углу. Кэтрин варит вкуснейший морс. Елизавета, вам тоже?

— Спасибо, ваша светлость, я не хочу пить. Я совсем не устала.

Она тоже заметила усталость приятеля.

Смотритель взглянул на часы (бронзовая колонна, бронзовый венок на ее вершине, внутри венка — розовый циферблат с двумя стрелками-цветками): едва ли час прошел, как появилась Елизавета и началась Игра…

Он так и произнес мысленно — с прописной буквы, потому что работа для него всегда была Игрой, в которой он, Смотритель, играл роль режиссера, автора, разводящего или водилы (как это называлось в его детстве), а остальные слушались водилу и точно следовали его воле и разуму. Так положено, таков порядок.

А пришла эта девушка и — порядок нарушился.

Вопрос: выходит, случился непорядок?

Ответ: да ничего подобного! Просто она внесла в Игру свой порядок, не запланированный Смотрителем (или водилой), но разве результат этого маленького действия Игры чем-то расстроил Смотрителя?

Результат — нет, не расстроил. А вот ход Игры…

Елизавета и на второй взгляд оказалась совсем не простой девушкой…

Но кто она такая — Елизавета? Почему она так легко и непринужденно вошла в не свою Игру, сама вошла…

(пусть ранее вырвавшаяся фраза про «она — сама» была куда как корявой, но она была и точной!)…

и сама сделала (легко и непринужденно) то, для чего Шекспиру понадобилась надежная и десятками раз проверенная менто-коррекция?

Откуда она взялась, милая Дюймовочка? Откуда у нее дар сочинительницы, которого быть не должно по определению? Где в этом веке женщины — пишущие, поющие, играющие на театре или на музыкальных инструментах? Где женщины-естествоиспытатели (как привязался термин!), философы, воины?.. Нет их опять же по определению! С сотворения мира в истории сохранилось едва ли два-три десятка женских имен (феминистки всех стран, извините!) — царица Савская, Клеопатра, Сафо, вот Елизавета, разумеется, Первая Английская, Екатерина Вторая Российская… Список и вправду недлинный: женщины — дела, мужского дела!..

Кого забыл? Кого-то наверняка в спешке не вспомнил.

Но остальные (тоже великие и знаменитые — праматерь Ева, Суламифь, Нефертити, Ярославна на городской стене, Пенелопа с луком мужа тоже на стене — этим-то несть числа!) — они тоже знамениты, но — именно своей женственностью, женским призванием, женским умом, женскими подвигами…

Елизавета-рядом-сидящая — из чьего ряда?

И pardon за невольный каламбур; из чьего рода? Судя по простой одежде — не из высокого. Воспитатель у нее — ученый, а отец кто? Все-таки купец, которого что-то связывает с неведомым Смотрителю ученым по фамилии Колтрейн? Или это «что-то» всего лишь — деньги? Воспитателя-то можно нанять…