04.1912

Лиззи сумрачно вздохнула. Она долго собиралась с мыслями, смелостью и силами, прежде чем глухо позвала:

— Джо?..

— Чего тебе?

— Джо, а ты… прости, что задаю тебе этот вопрос, но… ты действительно ирландец?

Джо смерил её острым взглядом и слегка повёл плечами.

— Предположим, что и да, на лучшую половину, — сказал он, — разве это что-то меняет?

— Ничего, — Лиззи разжала кулаки и задумчиво сомкнула пальцы колечками, — но я удивляюсь… почему ты мне не сказал об этом сразу?

— Как ты себе это представляешь? Если бы ты узнала, что я ирландец, едва ли ты пожала бы мне руку.

Лиззи возмущённо стукнула кулаком по палубе.

— Почему ты так думаешь?

— Ирландцев везде терпеть не могут, — Джо пожал плечами с деланым равнодушием.

Голос его, однако, звучал грустно. — Неужели ты думаешь, что я не знаю, как нас зовут за глаза? «Белые рабы» — и это лучшее, что можно услышать об ирландцах в Англии. Куда мы ни подались бы, на нас везде смотрят косо, как будто мы провинились в чём-то настолько ужасном, что это и через сотню лет не простишь и не забудешь.

— Я не… — Лиззи запнулась, поперхнувшись воздухом, — я никогда так не думала ни о ком на свете! Почему ты всегда смотришь на мир так, как будто он полон врагов?

Джо кинул на неё хмурый взгляд.

— Потому что я видел больше, чем ты, — коротко ответил он. — И видел, какие беспорядки происходят в Ирландии. Если ты думаешь, что всем в этой стране живётся хорошо, ты ошибаешься, Лиззи! Иногда мне казалось, что мы с семьёй бежим не от папиных кредиторов, а от этих бесконечных возмущений и притеснений. Только, куда мы ни перебрались бы, всё начиналось заново. Как же я от этого… устал! Устал, что мы всегда и всех хуже… просто потому, что ирландцы! Просто потому, что говорим на родном языке! Потому, что кто-то хочет жить хорошо, пальцем о палец не ударив, как все эти богатые свиньи кругом! — он раздражённо выдохнул, и в темноте белой вспышкой сверкнули его оскаленные зубы. — Ма и па думают, что в Америке что-то для нас изменится, а я вот не уверен. Я вообще не знаю, что делать со всем этим, но иногда… иногда я просто киплю от злости, потому что действовать надо, а не сидеть и ждать у моря погоды, и не бегать по углам, как кот от веника. Что плохого в том, что мы ирландцы? Мы тоже люди и хотим жить, как все.

Лиззи снова всмотрелась в небо. Тусклые серебристые ниточки света, как звенья дорогого украшения, спускались сквозь мрак и холод от острых наконечников звёзд. «Титаник» на полном ходу пропахивал воду массивным носом, а трубы его усиленно пыхтели.

— Джо, — позвала Лиззи и плотнее прижалась к его тёплой спине.

— А? Чего тебе?

— Давай друг другу пообещаем…

— Что именно?

— Что мы никогда не разлучимся, — твёрдо сказала Лиззи.

Она встала на колени и проворно повернула Джо к себе лицом. В его глазах она уловила понимающий отблеск, и это вдохновило её продолжить:

— Понимаешь, когда мы прибудем в Нью-Йорк, мне придётся пойти за Мэри, потому что больше-то нам ничего не остаётся… Но, Джо, пожалуйста, давай останемся вместе! Давай поклянёмся… чем угодно, но так, чтобы клятва была настоящая… чтобы самая что ни на есть всамделишная клятва была… давай поклянёмся, что мы останемся вместе!

Джо медленно поднял руки и сжал её плечи. Пальцы у него были как будто каменные.

— Конечно, Лиззи, — сказал он, — давай, давай поклянёмся. Я сам тебе то же самое хотел предложить!

Лиззи дрожала от волнения. Она вцепилась в Джо крепче, чем цеплялась за него, когда висела между морем и бортом, и прошептала срывающимся голосом:

— У меня никогда не было таких же хороших друзей, как ты. Ты мне даже не друг, ты мне брат, а братьев у меня нет и никогда не было. Я хочу остаться с тобой, что бы ни случилось! А потом, когда мы оба будем уже совсем взрослые и самостоятельные… когда я буду совсем взрослой и самостоятельной, — поправила она себя, — мы вместе пойдём путешествовать по морям, и будем сходить в разных портах, и знакомиться с новыми людьми: чем страннее, — тем лучше, — и потом найдём какой-нибудь старинный клад, разбогатеем и будем жить в большом доме с видом на море, как брат с сестрой, и напишем книгу, чтобы все знали, что вот когда-то жили на свете вот такие Джо и Лиззи, лучшие друзья.

Джо мелко кивнул. Дыхание у него прерывалось.

— Я то же самое, — пробормотал он, — то же самое сказать хотел, но я так красиво говорить не умею… мы с тобой можем стать совсем как брат и сестра, как брат и сестра по крови…

Глаза Лиззи загорелись.

— И как мы это сделаем?

Дрожащей рукой Джо полез в карман. Пальцы его совсем не слушались, поэтому немало времени ему пришлось потратить, прежде чем из глубокого кармана он вытащил складной ножик. Лиззи ахнула и инстинктивно посторонилась, но тут же сглотнула и решительно придвинулась к Джо опять.

— Это самый настоящий нож? — спросила она шёпотом. Голос её то становился совсем тоненьким, как треск бьющегося стекла, то опускался до глубоких, грохочущих нот.

Джо раскрыл нож, и лезвие блеснуло мутным серым блеском. Глаза Лиззи расширились.

— Самый настоящий. Ты боли очень боишься?

Лиззи зажмурилась и отважно помотала головой.