Андрей Юрьевич Агафонов , Илья Валерьевич Деревянко
Лорд Карстерс, обвиненный в мошенничестве при игре в карты, вынужден покинуть дом и годами скитаться под чужим именем. Однажды он встречает старого знакомого — герцога Андоверского-Дьявола, сеявшего вокруг порок и распутство. Лорд Карстерс срывает его план похищения светской красавицы. Но герцог не тот человек, который может смириться с поражением…
Андрей Юрьевич Агафонов , Аркадий Георгиевич Адамов , Аркадий Григорьевич Адамов , Джорджетт Хейер
Андрей Юрьевич Агафонов
Введите сюда краткую аннотацию
Небольшие отрывки, просто миниаюры, даже зарисовки всё сильнее и сильнее погружают героев, а с ними и читателя в мрачные и фантасмагорические мистические глубины.
Сказочная повесть
Цыганистая темноволосая девушка лет 18 застегивает белую блузку. Рядом, раскрасневшийся, обиженно пыхтит ее ровесник, веснушчатый, светловолосый симпатяга. Они сидят в старенькой «Ниве-Шевроле», прощальном привете американского империализма, на фоне пламенеющего заката, в чистом поле с разбросанными там-сям стогами сена.
Сентябрь 1939 года. В итальянском городе Бергамо встречаются три человека с непростой биографией – итальянский аристократ, его спутница – вдова английского посла, и коммивояжер из Австрии. Сведенные судьбой вместе, они оказываются отрезанными от внешнего мира на три дня из-за загадочной болезни и введения карантина.
Это третья часть вампирской саги. Первые две — «Запах крови» и «Кровосмешение».
Известный рок-музыкант волею случая оказывается один в провинциальном городе. Содержит нецензурную брань.
После исчезновения России с карты мира начинается апокалипсис, в подготовке которого деятельное участие принимают вампиры. И снова они расколоты: часть на стороне закулисных хозяев мира, часть предпочитает самостоятельность.Заключительная часть трилогии (первые две части: "Запах крови" и "Кровосмешение").Содержит нецензурную брань.Содержит нецензурную брань.
Эта книга — попытка отомстить одному конкретному человеку и одному конкретному Богу за то, что они не существуют более. Во всяком случае, для меня. Эта книга, будучи завершена и проветрена, оказалась вовсе не такой паскудной и угрюмой, какой замышлялась. Временами из–под строк светится такое веселье, что впору запастись дозиметром. Есть юмор и черный юмор, а еще — умора. Умора, умирать — один корень, словесный и древесный, в сырой земле петляющий. Эта книга содержит стихи в стихах и стихи в прозе, так что, можно сказать, в общем она — стихотворна. Несколько завершающих ее эссе — суть поэмы рефлексий; на свете многое можно назвать поэзией… Из этого и прошу исходить.
Один жил один, и как–то не так. Водки не пил, лицом не скорбел, недостаток имел осознанный: оставлял на столе крошки. Дело в том, что у него был таракан. Другие заводят кошек, а таракан завелся сам. Никого с собой не привел и потому ничего не боялся. Итак, в квартире жили–были два отважных рыжих мужика. Хозяин не давал понять своему таракану, что замечает его.
Сказочная повесть.На замерзшем стекле я одними губами читаю битву гладиолусов и тюльпанов; оледеневшие от ненависти, они устремились друг на друга, разбивая в бахрому, в изморось нежнейшие лепестки. Спутались колючками, рванулись и погибли. Мигнул светофор; зеленым залило свет очей моих. Тяжелые веки, гудение трансформатора, холодный поручень у горла. Глянцевый, инфантильно чистый в оттенках — в отсутствии оттенков, — и легкий сон: голова казнимого перед казнью наголо выбрита, вымазана зеленкой. Голова молода, ей нет и тридцати..