Звонок

— Давай выбираться отсюда, — с трудом проговорил Алекс, ощупывая массивную шишку на голове. — У меня машина на опушке, наверно, только восточнее, метрах в трёхстах. Кстати, в какой она стороне?

Едва Дэйв успел что-то ответить, как в чаще полукругом вдалеке зажглись не менее шести огней. Издалека нарастали лай и визг, а также шум грызни и звериной злобы, исходящей от нереально большой своры собак.

Дэйв ошарашенно встрепенулся и интуитивно попятился, он едва сдерживал тремор рук.

— Нет, нет, я не хочу, опять, не хочу, они калечат и жгут, — голос его дрожал, в глазах читался страх, он трепетал, словно лист на ветру.

Алекс моментально опомнился.

— Этого не будет, — он положил руку на плечо другу и поймал его полный ужаса взгляд. — Послушай, этого не будет, — твёрдо повторил Алекс, а после, поняв, что ему удалось захватить внимание Дэйва, добавил: — Бежим.

Они неслись, словно лавина в горах. Чувства обострились, им удавалось замечать все ветки, сучья, брёвна под ногами и ухабы. С невероятной скоростью бежали друзья. Это борьба, борьба за жизнь, и если уж где и выложиться на максимум, то точно в этот момент. Фонари двигались с постоянной скоростью. Несущаяся лавина визга, лая и грызни нарастала куда быстрее. Лунный свет мерк, небо неизбежно затягивали тучи. Кроны неистово шумели, ветер усиливался. Сумрак смыкался, последние пятнышки блёклого света исчезали. И едва непроглядная пелена накрыла всё, Дэйв и Алекс вырвались из чёрного леса. Не оглядываясь, они решили преодолеть последние сто пятьдесят метров до дороги и пройти по обочине. Они шли, Алекс придерживал друга. Радость переполняла их, ветер казался необычайно свежим, у них всё получилось, а главное — Дэйв живой.

— Вон она, Дэйв, держись, скоро всё кончится. — Алекс потряс кулаком. — Эти уроды за всё запл…

Сильный треск, сопровождающийся голубой мерцающей вспышкой, ворвался в их разговор. В высокой траве в низине обочины их уже ждали. Алекса в шею ударили шокером. Всё тело словно сжалось, напряглось, как пружина. Он не смог даже что-то промычать, и снова сознание угасло в нём, лишь отдалённо услышал почти сразу и второй удар шокером.

— Набегались…

Чувствовался стойкий смрад подгорелой плоти.

«Всё кончено», — последнее, что просочилось через серый туман в мыслях Алекса.

Чёрный мрак застилал сознание, границ или рамок не ощущалось, он словно был един с пространством вокруг. Алекс в нём растворился. Стресс, усталость, отравление, удар со всего маху и разряд шокера утянули его в безызвестность, словно щупальца в бездну. И конечно, неминуемое пробуждение не могло пройти гладко.

Первое, что проникло в эту серую пелену забвения, — это холод. Непримиримый враг живого, бесцеремонно он нарушает даже всякое подобие на уют. Второе, что сразу же пришло с холодом, — это сырость, всё спокойствие улетучилось, сменяемое тревогой, тьма вокруг будто оскалилась. Алексу захотелось найти выход отсюда. Мышцы свело, по телу ударила дрожь. В бессознательной пелене, в которой пребывало его сознание, это ощущалось странно, даже отстранённо. Но вдруг дрожь прокатилась новой волной, и ещё раз, и ещё раз. Вслед за ощущениями в сознание ворвался запах, точнее смрад плесени и загноившейся запущенной раны, а также сырого подвала. Конечно, Алекс не знал, что был прикован на дне старого частично обрушенного сточного колодца. Спазм волной боли прокатился в животе рвотным позывом, но Алекс удержался. Он широко распахнул глаза и попытался дёрнуться. Звон цепей, сопровождающий попытки двигаться, в этом состоянии он не воспринимал.

Пришёл в себя Алекс в странном, очень непонятном месте. От неудобной позы, в которой он был брошен в яму, сводило все мышцы. Было тяжело дышать, своей массой он давил себе на диафрагму. Он был на цепи, а руки туго скованы за спиной, лицом частично лежал в какой-то луже. Резко вдохнув поглубже, он почувствовал, как по носу в гортань пронеслась мерзкая, скользкая, зловонная жижа, приступ кашля скрутил его ещё сильнее. Его стошнило. Бренча цепью и кряхтя, превозмогая резь туго затянутых колодок на запястьях и боль грубо заломленных рук, Алекс смог перевернуться и сесть удобнее, нежели было, появилась возможность оглядеться.

То, что его кашель, отражённый от стенок колодца, мощным эхом вызвал шквал шума и привлёк внимание, от Алекса тоже ускользнуло.

Хрип вырывался из его груди, в голове была серая вуаль; как грозовая туча, застилающая лазурный небосвод, скрывала и растворяла она в пелене мысли.

Сидел он в частично обвалившейся чёрной земляной яме с участками старой кирпичной кладки. Если прислушаться, то отчётливо слышны потоки воды, незаметно бегущие по стенам. Свет луны робко проникал через небольшой люк, грубо запутанный колючей проволокой. Он выхватывал лишь небольшой кружок из кромешной, непроницаемой, как твердь, темноты. И позволял увидеть лишь очертания ближайших предметов.