Звёздный путь. Дом судьбы (СИ)

  С каждым годом всё больше экспедиций отправлялось на Землю, правительство ждало сообщений о том, что люди наконец-то научились жить если и не в абсолютном мире, то хотя бы менее кровопролитно решать конфликты, но увы. Революции сменялись войнами, войны бунтами, бунты революциями, а те опять-таки войнами, причём каждая новая становилась кровопролитней предыдущей. Поток эмигрантов, желающих сменить Землю на неведомую, но спокойную планету, не иссякал, оно и понятно, учитывая обстановку на красивой голубой планете. Жители Ауридии охотно перенимали привычки людей, а потому не стоит удивляться, что уже через пять лет после первой экспедиции среди ауридийцев появились аристократы. Особым почётом и уважением пользовались те, кто родился от смешанного брака, а три рода: Оледеску, Мерсидо и Романофф - гордились тем, что вели своё начало от самых первых экспедиций на Землю, когда ауридийцам своих возлюбленных в прямом смысле слова приходилось вырывать из лап смерти. Бороться за свою любовь, что может быть романтичнее?!

  Стоит ещё добавить, что каноны красоты Ауридии после открытия планеты Земля сильно изменились. Раньше эталоном красоты считались перламутрово-лиловый отлив кожи, бездонная чернота волос и шея настолько тонкая, что с трудом выдерживала вес головы. С проявлением же людей в моду вошли у мужчин широкие плечи, лёгкая щетина на щеках и выпуклый рельеф мышц. Девушку же называли красивой, если у неё были большие глаза (в идеале нежно-голубые или светло-серые), светлые мягкие волосы, вьющиеся крупными кольцами, и заметные грудь и бёдра. Другие гуманоиды, с которыми Ауридия поддерживала дружеские и деловые отношения, тоже разделяли данную точку зрения на красоту, а потому молодая графиня Алина Оледеску была не просто прелестна, а чарующе прекрасна. Впрочем саму девушку вопросы внешней привлекательности заботили мало, куда больше она волновалась о собственном будущем, которое целиком и полностью зависело от воли её двоюродной тётки Эдерии, особы властной и коварной.

  Алина. За окном шёл дождь. Не освежающий ливень, после которого природа оживает и воскресает, не мелкий радужный, прозванный слезами богини, а нудный и промозглый, наводящий серую пелену тоски на всё вокруг. Я терпеть не могу такую хмарь, она всегда несёт какие-то неприятные известия. Именно в такую вот морось дождя я ещё малышкой провожала любимую нянюшку, которая улетала к своему молодому мужу в другую галактику, в такую же непогодь принесли известие о гибели родителей, оглашение завещания, окончательно настроившего Эдерию против меня, тоже проходило под заунывный стук капель дождя. Вот и сейчас я с тоской смотрела в окно, уютно устроившись на широком подоконнике и обвив руками колени, и ждала, сама не зная, чего именно. Впрочем, долго терзаться неизвестностью мне не дали. Дверь широко и решительно распахнулась, и тут же прозвучал не терпящий возражений приказ:

  - Слезь с подоконника. Я тысячу раз тебе говорила, что благовоспитанные девушки на подоконниках не сидят, это неприлично.

  Жизнь благовоспитанных особ, к которым меня угораздило принадлежать, вообще состояла из одних сплошных не: не сидеть на подоконнике и подлокотнике, не кататься в одиночку на аэроскутере, не смеяться слишком громко, не носить короткие и облегающие наряды, не знакомиться первой, не спорить с мужчинами и теми, кто старше по возрасту, не читать научную литературу, не заниматься медициной и прочее, прочее, прочее. Наследница древнего рода должна быть красивой куколкой, которую мужу будет лестно вывести в приличное общество. И это в середине XXX-го века, абсурд! Разумные существа уже давно покинули пределы своих планет и освоили космос, а у нас до сих пор носят корсеты и турнюры! Хорошо хоть, эта одежда предназначена лишь для особ благородного происхождения и то исключительно на торжественные выходы. Не знаю, как бы я смогла залезть в кабину крошечного серебристого аэрокара в пышной юбке, она бы вся целиком даже не поместилась, наверное.

  - Ты меня не слушаешь, - Эдерия возмущённо положила руки на бёдра.

  Упс, отвлеклась, а тётя терпеть не может, когда я витаю в облаках. Я поспешно спрыгнула с подоконника, поправила уютный цветастый комбинезончик, заправила за ухо прядь волос и смиренно произнесла:

  - Прошу прощения, тётушка.

  Графиню моя демонстрация хороших манер не впечатлила, она фыркнула, закатила глаза, но от гневной отповеди отказалась, махнула изящной ручкой:

  - Присаживайся, не стой над душой.