Анна
Лора. Что?
Анна. Нас народ зовет олимпийками… Я олимпийка. Мне Клепов сказал: пока Игры не кончатся – не показывайся. Ты кто? Кабатчица? Или с иностранцами, наверное… Что ненавижу, так это джельтельменов. Я могу за бутылку пойти, но со своим… Чего молчишь?
Лора. Что тебе нужно, тетка?
Анна. Какая я тебе «тетка»? Да я сейчас умоюсь, буду моложе тебя. Тебе сколько сейчас?
Здесь не курить!
Лора. Да?!
Анна. Да! Курить будешь выходить… Это тебе не с джельтельменами!.. У нас такой закон. Пожарница увидит – с меня спросит. Я староста здесь.
Лора. Да?!
Анна. Чего ты раскудахталась, курица?
Лора. На меня не кричать!
Анна. А почему? Справку покажи.
Лора. Оставь меня, пожалуйста. Я тебя трогаю?
Анна. Ладно… давай мириться. Ты кто?
Лора. И ты меня допрашивать будешь?
Анна. Молчу. Могу извиниться… Извини, пожалуйста.
Девчонка молоденькая такая… замужем ни разу не была… Пожарница наша как всполошилась-то, а?
Лора. Пожарница – это кто?
Анна. Валентина. Она раньше здесь работала, теперь в новые корпуса ездит. Садится на мотоцикл – не хуже любого мужика… Тебя Клепов сюда направил?
Лора. Подругу вызвали… Я к ней в гости приехала.
Анна. Он у нас хороший – Клепов. Другой бы грубо все исполнял. А он вежливо так, душевно попросил: исчезни на время. Представляешь, зашел ко мне домой. Не по повестке… Говорит: «Чтобы мне за тобой не ходить, как за овцой, лучше бы, чтобы тебя вообще не было». Я говорю: «Куда мне деваться?» Дал Валькин адрес, сказал – она примет. Взяла материну пенсию, приехала… У нее здесь режим: вечером придет проверять… А может, Клепов пугнул на всякий случай? Подстраховался, а мы поехали…
Лора. Я не знаю.
Анна. Ох, он беспокойный был! Видно, их тоже прижимают сейчас. Мать дома осталась одна. Пожарница сказала – Игры начнутся, чуток все успокоится, можно будет съездить посмотреть, как она там.
Лора. Не пью я этого.
Анна. Другого нет. Последним готова была поделиться, запомни. В следующий раз ты мне нальешь. У нас теперь должна быть коммуна. Может, согласишься? Я налью…
Лора. Пей. Я лучше покурю здесь. Можно?
Анна. Покури, ладно.
Лора
Анна. Мне больше этого не надо.
Что, кукла? Думала на праздник: джельтельмены разные съедутся, Махмуды… будет выбор… красивые приедут, «гордость планеты»?.. У Валентины передали по телевизору выражение.
Переживаешь?
Лора. Пей, не трогай меня!
Анна. Не плачь. Я обидела? Могу извиниться… Извини, пожалуйста.
Вот сразу заметно, что женский коллектив сколачивается: поплачем-посудачим… Да не плачь ты… Телевизор будем смотреть. Валентина сказала – пустит, если поведение будет хорошее.
Вспомнила, где тебя видела!..
Лора. Где ты могла меня видеть?
Анна. Я мойщицей в ресторане работала. Свободная минута выйдет – я через оконце настоящей жизнью интересовалась. Стой! Ходила в «Пекин»?
Лора. Я живу в Судаке. Знаешь такое место в Крыму?
Анна. Не была я ни в Судаке, ни в Щуке.
Лора. Подожди… не уходи.
Анна. Нет, Аннушке пора помыться. Она не какая-нибудь запойная чума. Она дурная. Другие по домам пьют, а она, как выпьет, так отдает себя людям. Раз попалась, другой… – и на учет. А как сказано? Учет у нас – превыше всего.
Лора. Смотри!
Анна. А ты плачешь! Приехать не успела – они уже тут как тут.
Александр. Просто… из любопытства.
Анна. Тут тебе ничего не светит: у нас отгулы… Лора, если парень с девчонкой зайдут, скажи – пожарница ищет… И про чемодан. Пойду гляну их. Он в милицейском.
Лора. Подожди!
Анна. Не бойся. Он, должно быть, тихий – буйного они бы не выпустили. Кричи, если что. Я тут рядом буду.
Александр. Я вас не вижу…
Мы с вами не знакомы? Что вы молчите?
Лора. Я глухая.
Александр. Можно мне войти?
Лора. Да?! Стой там… или лучше иди отсюда!
Александр. Хорошо, я постою у двери.