Звезды и Лисы

— В гости, да, — согласился Галицкий почти весело. — К маме. Двенадцатого апреля мы всегда бываем у мамы.

То, что он говорил «мама», а не «мать», Мишакова позабавило. Ишь, нежности какие!.. Ему сорокет скоро, а туда же — мама у него!..

— Кто это может подтвердить, кроме вашей… мамы?

— Тетя Рая, — не моргнув глазом, выдал Галицкий, — Кожедубова Раиса Петровна, дядя Валера, ее муж. Кожедубов Валерий Яковлевич. Тата, то есть Татьяна, их дочка. Они все были у нас в гостях.

Майору Мишакову надоело записывать.

Из быстрого и приятного «раскрытия» ничего не выйдет, вот что, а выйдет балаган, беготня, болтовня, и придет все к тому же — старикашку как пить дать завалил кто-то из братьев или оба сразу, но чтобы доказать это, придется ему, Мишакову, из кожи вон вылезти, всех этих мамаш, тетей, дядьев и Тат разыскать, опросить, поймать на вранье, провести тьму очных ставок, разослать тыщу запросов!..

— Ночевали тоже у мамули, правильно я понимаю?

— Да мы выпили, — продолжал Галицкий так же весело, он тоже понял, что майор терпит крах, — конечно, у родителей остались.

— И этот? То есть ваш брат?

— И брат тоже, да.

Тут показалось майору, что он немного сбился, Николай Галицкий, словно какое-то препятствие перепрыгнул, но неудачно, зацепился. Придется разбираться, а так хорошо все начиналось.

— Милютин Александр Аггеевич ваш родственник? Знакомый?

— Я не знаю такого человека, — повторил Галицкий с нажимом. — Ну, честное слово, майор.

— А вы?

Сандро неожиданно встал со стула, покачиваясь, направился к столику в углу, взял бутылку и стал жадно пить из горлышка.

— Не, тут без вариантов, милиция! Никакого Милютина я не знаю, — выговорил он, оторвавшись от бутылки. Он тяжело дышал и утирался ладонью. — И не знал никогда. И родственников у нас таких нет. И не было никогда. И все, хорош дурака валять, милиция, мне на хату давно пора, ща райтер явится, мне с ним за дабл-тайм перетереть надо.

— Повежливей!

— Да я вежливо, — знаменитый рэпер вылил в горло остатки воды и взялся за следующую бутылку. — Культурно я. Ник, валим отсюда!..

— Никто никуда не пойдет, пока на мои вопросы не ответит! — заорал майор. Дверь приоткрылась, за ней обозначились физиономия дежурного и еще чьи-то. — Где вы были вечером и ночью двенадцатого апреля?!

— На даче у мамы, сказано же, — отдуваясь, проговорил ПараDon’tOzz. — Вы че, не слышали? И спали мы там же, потому как поддали!

— Во сколько уехали и куда?

— Я часа в два встал, а может, в три, солнце шпарило вовсю, — рэпер пошуровал бутылками, но вода кончилась во всех. — Развели, мать твою, бардак, воды не допросишься! Пообедал и в Москву, за мной машина пришла. Вечером сведение было, звуковик подгреб, пацаны тоже.

— Я, — вступил Галицкий-второй, — утром уехал на работу. На электричке. У меня эксперимент, я же вам говорил.

— Где мамуля проживает?

— В поселке Луцино под Звенигородом.

— Точный адрес!..

Пока Галицкий-второй записывал на бумажке адрес, его брат пил из чайника, лил из носика в горло.

— И кто такой Милютин, вам обоим не известно?

— Ты че, тупой? — взревел рэпер, отрываясь от чайника, и закашлялся. — Не, ну сколько можно! Ты в орех себе вложи, что никакого Милютина мы знать не знаем, попутал ты чего-то, бро!..

…Эх, с каким наслаждением майор дал бы ему по шее!.. А еще лучше — по роже. Так бы вот и дал, чтобы тот в стену головой въехал, чтобы из носа юшка пошла, а глаза чтоб из орбит вывалились! И кликухи-то у них собачьи — один Ник, другой почему-то Сандро, хотя имена при рождении дадены были человеческие, Николай и Александр!..

…Придется отпускать. Придется отпускать и впрягаться по полной, свидетелей искать, опрашивать, показания сличать, на колу мочало, наша песня хороша, начинай сначала!.. Прям рэп получается!..

— И никаких соображений нету, почему Милютин завещал имущество посторонним людям, то есть вам? — преодолевая застрявшую в горле ненависть, выговорил майор. — Может, есть все же, а?..

ПараDon’tOzz развел руками и притопнул издевательски, а его брат спросил, что за имущество.

— Наследство хорошее, и не маленькое. — Мишаков зашелестел бумагами, чтобы не смотреть на них, окаянных. — Значит, что тут имеется… — Он еще пошелестел. — Хотя!.. Имущество ваше, сами и выясняйте!..

Тут майор быстро и остро глянул на братьев — ПараDon’tOzz ковырял в ухе и морщился, второй безразлично смотрел в сторону.

— К нам это имущество не имеет отношения, — твердо сказал Николай Галицкий.

— Кто знает, кто знает, как оно там обернется. Хотел я с вами по-человечески, но вы все, душегубы, одним миром мазаны! Пока за шиворот вас не приволочешь, как котов шкодливых, ни за что не сознаетесь…

— Душегубы, — повторил за ним ПараDon’tOzz, словно пробуя слово на вкус, — душегубы, ваши губы недостаточно грубы, чтобы женские трубы…

— Заткнись, Сандро, — велел брат.

— … трубы распевали у гроба, как далека дорога…

— Сандро!..

— И что за клички-то у вас, — не выдержал майор, — вы ж не блатные вроде!

— Мы не блатные, мы грузины, — неожиданно выдал рэпер. — Там, в колхидских низинах, море пахнет резиной…