Звездопад

Мака понимает это, но она не понимает, как трудно написать хорошую книжку, пусть даже брошюру. Она предана и верна во всем… Поможет, пойдет навстречу, но и ей нужно отвечать тем же, такой же заботой и вниманием. Если Гоча, не дай бог, простудится, все должны думать только о нем; если у ее брата неприятности, все, кто любит Маку, должны встать бок о бок с ее братом; если отец болен, она все ночи напролет просидит возле его постели и будет требовать, чтобы и муж, и брат, и даже свекровь стояли над его головой, предупреждая малейшие желания больного.

Она наверняка обижена из-за того, что Гено сейчас не с нею и не улаживает путаных дел ее беспутного брата.

Вчера вечером он позвонил в больницу, но ему сказали, что Мака ушла. Видно, Симон оправился и теперь она помчалась на помощь брату. Она готова лезть вон из кожи, только бы покровительствовать своей родне.

Если Мака думает, что тишина и одиночество самые лучшие условия для работы, она глубоко ошибается. Раньше Гено тоже так казалось, но вот уже сколько дней потерял он впустую: знает — дома его не ждет никто, и то с одним проболтает за кружкой пива, то с другим засидится за бутылкой вина. Два последних вечера запирался с твердым намерением поработать, но опять не вышло. Сидит, работает, вдруг слышит — зовут: соседу что-то понадобилось, или у мальчишек воздушный змей запутался в ветвях тутового дерева. Опять садится, а вокруг куры квохчут, мышь кадку в подполье грызет. Слишком тихо, слишком как-то спокойно в доме, мешает это, не дает сосредоточиться. А тут уже вечер поздний на дворе. Надо хотя бы стакан чаю выпить? Надо. Значит, вставай и кипяти. Можно, конечно, и потерпеть и вовсе обойтись без чая, но все равно как-то пусто вокруг, и Гено не может собраться с мыслями — привык он к шуму и на работе и дома. Вот и теперь его опять тянет в сторону от неначатой рукописи и он думает о жене, ее брате и о Мери, которую знает с детства и которая, конечно же, достойна лучшей участи. Раз жизнь Симона вне опасности, теперь этот бездельник должен жениться, вот и весь разговор. Обязан жениться, хоть такое замужество и постыдно для Мери, но пусть пеняет на себя — сама виновата.

Утром, придя на работу, Гено первым долгом спросил о редакторе.

— Вызван на бюро, — сказали ему.

Гено тут же повернул назад, собираясь идти в райком, но голос Циалы остановил его.

— Куда путь держишь, Гено?

— Мир велик…

Циала спрыгнула к нему с двухступенчатой лесенки, подбежала и схватила за руку.

— Если б ты только знал, как я тебе благодарна!

— Благодари Доментия, а не меня.

— Как жаль, что его переводят…

— Ничего не поделаешь…

— Ух, чтоб им пусто было! Почему они не оставляют его в покое…

— Доментий тоже не без греха.

— Ну, что уж такого в этих рейдовых материалах? Подумаешь, событие!.. Как там фамилия этого?..

— Прости, но я не знаю, кого ты имеешь в виду.

— Ну, того, которого он не пропечатал… Неважно. Ты слышал? Он, оказывается, пожаловал домой к Доментию, привел троих детей и заставил их реветь до тех пор, пока они слезами не изошли, а растроганный Доментий не пообещал вычеркнуть его из статьи.

— Тоже слабость. Ведь у других жуликов тоже есть дети и, может быть, даже больше трех.

— Но Доментий по доброте…

— Был такой фильм: «Закон есть закон».

— Ах, какая прелесть! Я обожаю этот фильм. Тото в нем просто бесподобен!

— Ну, ладно! Не заводись! — Гено с улыбкой поднял руки, словно готовясь зажать себе уши.

— Молчу, молчу… Но все-таки он бесподобен!

— Я очень спешу, Циала. Когда Тебро выходит на работу?

— Тебро? Ты думаешь, я каждый день вижу ее?

— Я совсем этого не думаю.

— Наверное, с понедельника. Да, чуть не забыла: она хочет устроить вечеринку и пригласить тебя и еще кого-то…

— Кто? Тебро?!

— Да, Тебро.

— Кого же она хочет еще пригласить?

— О-о, это тайна!

— Несмотря на то, что тебе она известна? — Гено засмеялся. — Ладно, Циала, потом договорим…

Когда Дурмишхана Зосимыча только назначили председателем исполкома, он сразу же во всеуслышание объявил:

— Никаких приемных часов! Моя дверь открыта для всех и всегда.

«Ах, какой внимательный, какой простой человек!»— заговорили в городе о новом председателе.

Гено пришел в исполком с одной целью: упросить Дурмишхана Зосимыча повременить с переводом редактора на новую работу. В районном масштабе Доментий отменный журналист, к тому же редкой души человек. Его слабость — любовь к вину — ни для кого не новость, а что касается злополучных материалов рейда, он, конечно, перестарался с ними, но ведь для пользы же дела — взяток не брал и родственников своих не выгораживал…

В приемную вошли двое рослых мужчин, похожих друг на друга, как братья. Они сразу же сняли шапки, но не повесили их на вешалку, а заложили за спину и стали прохаживаться по комнате.