Звездолет «Зингер» с ножным приводом

Иван кинулся отворачивать болты крепления кожуха. Затянуто было на совесть, но недавно, металл еще не прихватило. Все время не хватало то упора, то свободной руки, а Казарян талдычил что-то…

– Та подождите, сотрудник Казарян, я так не соображаю… От щас, третий болт сорву… ага, пошел, еще один… Ф-фу, дальше что делать? Кожух я уже снял…

– Как что?! Крутить маховик! Хорошо крутить, с ускорением!

– А куда крутить? Он тут как-то так… навкосяк…

– Правильно говоришь! Па-адажди! Темир Абдуллаевич, дорогой, подвинься, пожалуйста, мне экрана не видно!.. Так! Сотрудник Ваня, ты меня слышишь?

– Слышу, слышу, – пробормотал Иван голосом зайца из «Ну, погоди».

– Что? Не понял… А-а, ладно! Поверни маховик в диаметральную плоскость кабины!..

– Так их же много. Диаметральных, в какую?

– В любую, любую, как тебе удобней, только в диаметральную! Повернул? Крути теперь! Еще крути! Хорошо, хорошо, пошла, крути, крути… ой, что так хорошо крутишь, скорей останавливай!

Иван давно понял, что и зачем он делает. Чтобы закрутить маховик, надо приложить крутящий момент, а чтобы создать этот момент, надо упираться в пол или стенки кабины – и при этом передавать на них точно такой же крутящий момент, все нормально, третий закон Ньютона, действие-противодействие… Конечно, кабина куда массивнее, чем маховик, и этот момент ее так не закрутит, но повернуть может. И последняя команда тоже ясна – в пустоте нет сопротивления, раз кабина получила какую-то угловую скорость, то будет вращаться по инерции до скончания века, и остановить ее может только крутящий момент обратного направления. Вот Казарян и кричит, чтобы он останавливал маховик, создавал отрицательный момент…

«Черт, кольца подвеса мешают, а я разогнался, палку б какую… а вот, ручкой молотка можно!»

– Ах хорошо, как хорошо затормозил, молодец, Ваня, теперь еще немного крутни в обратную сторону… Ой-ей-ей, слушай, почему ты такой резкий, еще теперь вперед, ай, чуть назад… ну ладно, передохни, хорошо повернул, теперь кабина стоит продольной осью цилиндра по потоку, донышком, понимаешь?

– Та понимаю, ну чего мне не понимать, вы лучше посчитайте, куда меня глыба стукнет, чтоб я прямо под ней не сидел!..

– Внимание! – вмешался еще чей-то голос. – Расчетная траектория глыбы проходит параллельно продольной оси кабины в двух метрах десяти сантиметрах, доверительный интервал при вероятности ноль девять – от метра пятидесяти до двух семидесяти. Расчетное время контакта – через двенадцать минут…

Иван быстро прикинул в уме и закричал:

– Алло, сотрудник! Так это на сколько я влез в твой интервал – на полметра, что ли?

– Четыреста шестьдесят миллиметров.

«Елки-палки, отакая ерунда – и гроб без музыки… та подожди, гро-о-об отак сразу… Это ж всего полметра, а тут космос, а кабина не такая уже и тяжелая – тонны полторы, ну две… Ах ты ж, восьмой класс, говоришь… не-е, кой-чего и мы соображаем…»

Он быстро отдраил замки переходного люка и принялся перетаскивать все, что попадалось под руку в бытовом отсеке, к левой стенке. Баллоны, мойка, электроплита, стеллажи – все он наваливал к стене, прихватывал резиновыми шнурами, громоздил горой…

– Сотрудник Ваня! – раздался встревоженный гортанный крик в динамике. – Ты что там делаешь, дорогой? Ты не в ту сторону едешь! Подожди, ты как кабину с орбиты сбил, а?

– А как в восьмом классе учили, на физике, – сквозь зубы пробормотал Иван, отдирая крепления пульта. – Я тут малехо смещаю центр масс, вещи перекладываю под одну стенку, ясно? Мне в восьмом классе на физике говорили, по орбите идет не стенка, а центр масс, так вроде?

– А-ах, какой умница! Но ты же не в ту сторону смещаешь, давай обратно!

– Та щас! – Иван нетерпеливо дернул головой, капля пота ударилась о щиток шлема и растеклась по прозрачному пластику. – От зараза, чтоб тебе пусто было!

Он открыл щиток и вытер лоб клочком пенопора. Перевел дух, нырнул в приборный отсек, развернул маховик в поперечную плоскость и резко крутнул.

– Хорошо! – обрадовался Казарян. – Теперь хорошо! Еще! Так! Стой, стой, куда же ты, а?! Обратно, обратно!

– Слушайте, что там у вас происходит? – въехал голос расчетчика. – Все время меняются результаты! Я отсчет снять не могу!

– Та сейчас, ну подожди трошки! – простонал Иван. – Тамразович, ну как я там?

– Надо в ту же сторону еще на двадцать градусов довернуть!

Иван рванул обод маховика, посчитал до пяти, затормозил.

– Ну что, так?

– Не совсем так, но почти! Отдохни минуту, пусть замеряют!

– Сколько осталось?

– Ваня… Четыре минуты осталось. Слушай, глянь пока, что еще передвинуть, тебе там видней, глянь, а? – просительно прозвучал голос Казаряна. – Ой, что он говорит! Ну ты подумай, опять попало в оранжерею, ай-яй-яй! Что за отвратительный рой, внесистемный, обязательно внесистемный, просто позор!

«Четыре минуты, – думал Иван. – Ма-ало как… Какой там еще позор? Четыре минуты – и Ванькой звали… А может нет? Ну, вмажет в кабину, разобьет, но я же в скафандре, ну побьет меня, синяков наставит, ребра поломает… лишь бы не шлем… пенопором замотаюсь!»