Звездолет «Иосиф Сталин». На взлет!

Больше не обращая внимания на врагов, оставшихся в небе, он выскочил на поплавок и закрутил какую-то рукоятку, подбадривая себя криками.

– Давай, давай, давай…

Федосей, не спрашивая (не профессора же неволить), влез на место пилота, задрал ствол пулемета в небо и влепил в лазурь атмосферы длинную очередь. Сбить он никого не рассчитывал, но пугануть обнаглевших наймитов мирового капитала стоило. Враги это оценили и поднялись повыше. Оставшийся без дела профессор попытался встать, но тут же сел, сообразив, что мешает.

Держась одной рукой за стойку, Деготь подтолкнул немца вперед.

– Проходите, профессор, садитесь, не мешайте.

Ульрих Федорович оглянулся. Дымивший самолет не внушал никакого доверия. Избегнуть гибели в морской пучине можно было бы, оставшись в лодке или перейдя на корабль. Тот уже сполз с черты горизонта и ощутимо увеличился – из соринки превратился в муху.

– Он же горит… – нерешительно сказал немец, переведя взгляд на аэроплан.

– Ну, во-первых, горит не он, а имитатор, – улыбнулся Деготь, – а во-вторых, там нам будет гораздо безопаснее… Честное слово.

До корабля оставалось не меньше десяти километров, но беглецам казалось, что его силуэт увеличивается с каждым мгновением.

– Это не спасители, – поддержал Дегтя Федосей, перехватив взгляд немца. – Вы думаете, что после корабля они постесняются потопить лодку?

Он покачал головой всем видом своим, выражая сомнение в такой наивной точке зрения.

– Но нам не дадут уплыть, – сказал профессор, глядя на горизонт. Здравый смысл гражданского человека боролся в нем с личным опытом последних трех дней. Он так и не решился переступить на металлический поплавок. – Догонят.

Профессор пожал плечами.

– Нам и взлететь не дадут, – неожиданно согласился с ним Деготь, помогая летчику советского аэроплана: – Только мы и пробовать не будем… Дурацкое это занятие, как выяснилось, что летать, что плавать…

В его голосе слышалась усмешка человека, знающего куда больше других. Обращаясь напрямую к побледневшему профессору, он стукнул рукой по дюралевому борту.

– Это, Ульрих Федорович, новейшая разработка советских ученых – воздушно-подводный исследовательский комплекс. Планировалось использовать его в научных целях для исследования глубин мирового океана, но, если жизнь заставляет, приходится этим полезным изобретением пользоваться и в целях спасения жизни советских и иностранных граждан.

Что он имел в виду, стало ясно уже через пару минут.

Вдвоем с летчиком они сдвинули крылья летающей лодки на фюзеляж и тот после этого отправил пассажиров в самолетное нутро.

– Все внутрь, – скомандовал летчик. – Поместитесь… В тесноте, да не в обиде. Да! И капитанское кресло не занимайте, пожалуйста…

Внутри и впрямь было тесновато, но протестовать никто не стал. Сидя в полутьме, едва рассеиваемой небольшой лампочкой, они слышали, как пилот (или теперь уже моряк?), верткий как обезьяна, прыгал по крыше, скрипел металлом о металл, покручивая какие-то штурвалы и рукояти, булькал, открывая и перекрывая клапаны, с визгом вытаскивал что-то на выдвижных кронштейнах…

Через несколько минут он спустился к ним и завернул кремальеру люка.

– Все тут? – поинтересовался он оглянувшись. На губах его появилась бодрая улыбка. – Никого снаружи не забыли?

Его голос приободрил профессора.

– А мы и правда опустимся под воду?

– Правда, – будничным голосом человека, наплававшегося на всю оставшуюся жизнь, ответил летчик. – И не только опустимся, но и поплывем… Меня, кстати, Михаилом Петровичем зовут.

– Сказка… – покачал головой профессор. – Братья Гримм…

Михаил Петрович подмигнул чекистам и не в пример бодрее отозвался:

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!

Под днищем заурчало, и зеленоватый обрез балтийской воды медленно начал подниматься по стеклу кабины. Профессор машинально втянул голову в плечи. Федосею и то стало несколько не по себе. Человек не чуждый авиации, он про такие лодки еще не слышал, и симбиоз лодки и самолета показался чекисту несколько странным. Одно дело просто самолет или просто подлодка, но гибрид… Часто ведь получается, что дети берут от родителей не лучшие, а худшие качества. Он спросил:

– А нас не…

– Не беспокойтесь, товарищи.

Свет лампочки стал ярче, и темнота раздвинулась в стороны, показывая людям крепкие, клепанные из кольчугалюминия борта и стальные шпангоуты. Капитан постучал по металлу кулаком.

– Аппарат проверенный. Я на нем до 50 метров погружался и двое суток на глубине пробыл. Так что сегодняшнее испытание в сравнении с тем, что было – мелочь. Опустимся метров на десять и часа через три всплывем…

Балтийская вода накрыла иллюминатор, он погасил свет, и лодка погрузились в подводную ночь.

Минут десять они бесшумно двигались вперед, но плавность движения сменилась жестоким толчком.

Они не услышали грохота, но что-то мягко, словно бесшумно подкравшийся зверь, ударило их лапой. Профессор охнул, а капитан выругался.

– Что это?

– Снаряд. Трехдюймовый снаряд. Не терпится кому-то нас к Нептуну отправить…