Звездолет «Иосиф Сталин»

В воздухе висели крики и проклятья. Каждый, кто не откусил язык, крыл рулевого, вспоминая на пяти языках дурные привычки и самого рулевого и его ближайших родственников. Команда хоть и находилась на Японском судне, все ж была интернациональной.

Через пару минут, кряхтя от боли, Чанг выполз на палубу, сжимая в кулаке обломки никому не доставшегося подарка. Там злые моряки обступили рулевого, а тот, бледный как покойник все тыкал за борт трясущейся рукой, тихонько подвывая. Даже с одного взгляда видно было, что ему так плохо, что хуже – только убить.

Чанг не поленился, перегнулся, поглядеть на его оправдания. Море под ними длинной полосой потеряло свой цвет и длинной волнующейся прямой, соединяло корабль с берегом.

А там, где на мысу всегда стоял высоченный утес, теперь не стояло ничего.

Только дым и раскаленное до красноты каменное крошево…

Станция повернулась и луч вновь хлестнул по Земле.

Год 1930. Июнь Китайская республика

… За окном поезда тянулось бесконечное, уходящее за горизонт рисовое поле.

Кое-где на нем виднелись фигурки крестьян, копошившиеся в иле. Их было не много и это подчеркивало бесконечность предстоящего труда. Они словно по колено стояли в зеркале. Хотя солнца из-за туч почти не было видно, серебристый блеск спокойной воды слепил глаза. В ней отражались облака и яркое пятно скрытого солнца.

Особенно хорошо было смотреть на эту картину из окна пульмановского вагона и не чувствовать ни сырости в ногах, ни запаха тины и ила, ни ноющей боли в согнутой спине. Условия существования пассажира-европейца в вагоне первого класса существенно отличались от условий жизни китайского крестьянина. У китайца в руках мотыга и солнце над головой, а тут…

Колеса глухо постукивали, покачивая в такт перестуку портвейн в больших, тяжелых стаканах, сигарный дым свиваясь в затейливый жгут уходил в вентиляционную трубу. Хорошо…

– Посмотрите, дон Диего, какая прелесть…

Дон Диего, представитель фирмы Крохлеммер в Восточной Азии, кавалер и любитель живописи, привстал, чтоб увидеть.

– О, да. Красиво… Похоже на Сислея… Обратите внимание на тени. Видите? Вон там, где стоят те четверо?

Продолжалось это полсекунды, не более.

Что-то пробежало по земле, вздев в воздух полосу грязного пара. Рев изверженной воды оглушил на мгновение и пропал, только в небе, в облаках висящих над равниной медленно затягивалась идеально прямая прореха. От горизонта до горизонта.

– Что это? Аэролит?

Ответить на вопрос дон Диего не успел. Поезд завизжал тормозами, стараясь остановиться до того места, где невероятный луч разрезал железнодорожные рельсы и сплавил насыпь в стекловидную массу.

Станция сделала еще один кувырок и удар пришелся по Луне…

Лунный день только начался, и серебристо-белая поверхность спутника Земли не успела прогреться. Равнину еще пересекали тени от скал и кратеров. Первобытный хаос пустоты и кое-как наваленных камней еще хранил холод мирового пространства.

Луч пронесся по касательной, срезав верхушки трех тонких пиков и сбросив вниз вековые пласты космической пыли, унесся в бесконечный полет в сторону созвездия Рыб. С Земли это никто не видел, но если б кому-то из земных астрономов и пришла бы в голову рассматривать Луну, то он удивился бы, увидев многокилометровую прямую линию, несколько часов державшуюся над лунной поверхностью.

Следующую отметку луч оставил на острове Шпицберген. Распоров облачный покров луч стремительно коснулся снега и, пробежав по нему до берега моря, канул в воду, подняв фонтан пара. Полоса черной оттаявшей на метр вглубь земли сменилась блеском бурлящего кипятка, растворяющего в себе белоснежные льдины….

Год 1930. Июнь Звездолет «Иосиф Сталин». Орбита Земли

Ни одного глупого вопроса не прозвучало. Не было сейчас места глупым вопросам.

Станция кувыркалась, словно подброшенная метким выстрелом консервная банка. Земля притягивала её, заставляя крутиться вокруг себя и станция свои лучом полосовала её поверхность.

Нет, все-таки один глупый вопрос все же прозвучал.

– Насколько её хватит?

Это спросили со «Степана Разина». Ни Деготь, ни Федосей отвечать не стали. Да там, собственно никто и не ждал ответа. Кто ж его знал, этот ответ?

– Эй, на «Разине».. Мы сейчас к станции, – сказал Дёготь, – попробуем остановить эту карусель. Если нам не повезет, тогда ваша очередь.

– Удачи вам, товарищи! – донеслось из эфира.

– Всем нам удачи.

Станцию крутило самым причудливым образом, и лучистая смерть летала тут самым непредсказуемым путем. Казалось, что смертельный луч, словно белоказачья шашка посвистывает над головой, выбирая момент, чтоб стать границей между жизнью и смертью. Тут оставалось надеяться на собственное счастье и удачу. Луч мог настигнуть их и в полете и при полной неподвижности, но движение давало шанс прекратить все это.

Чтоб подобраться поближе им понадобилось семь минут страха. На восьмой, на станции вспыхнула тусклая звезда, и Малюков заорал:

– Сдохла! Сдохла, честное слово!

Сквозь зубы Деготь процедил:

– С чего бы её дохнуть? Притворились офицеры…