Звездочет. Работа на холоде

Маленький Сережа никак не хотел засыпать. Он возился, хныкал, требовал сказку и песенку. Лена терпеливо уговаривала его, напевала смешные куплеты, вспоминала все подряд его любимые стишки. Сережа маленький всегда плохо засыпал. «Сережа-маленький», — так она называла его про себя, всегда думая при этом о Сергее. Но ей не хотелось, чтобы об этом знал Виктор. Их брак можно было считать удачным, даже счастливым, если бы не ее бесконечные тайные мысли о Сергее.

— Книжку хочу, — обиженно потребовал мальчик, заметив, что мама задумалась.

— Конечно, моя радость… — Лена рассеянно потянулась за книгой, раскрыла ее наугад и с выражением принялась читать: — И сел Иван-Царевич на Конька-Горбунка, и полетел за три моря…

Скоро ребенок засопел умиротворительно и ровно. Лена помолчала несколько минут, с любовью глядя на сына, боясь спугнуть его капризный сон. Потом тихонько встала, поправила сбившееся одеялко и настороженно оглянулась, прижав палец к губам.

В детскую неслышно вошел Виктор, выключил свет и в темноте взял ее за руку. Ощутив у себя на плече его губы, она чуть отстранилась, увлекая его за собой.

Они вышли из детской обнявшись, ступая на цыпочках по скрипучему паркету, который давно следовало перестелить и отциклевать, да все руки не доходили. В кухне уютно шумел чайник, предвещая приятное вечернее чаепитие, вползвука бормотал телевизор, демонстрируя агрессивное ток-шоу на тему очередных политических споров.

Лена накрывала стол для легкого ужина. Виктор внимательно наблюдал за ней, но не за ее действиями, а именно за ней. Заметив его пристальный взгляд, она улыбнулась ему ничего не значащей мимолетной улыбкой.

— Лен, скажи мне… — Виктор замялся и замолчал.

— Что? — она подбодрила его легким приветливым кивком.

— А вот если бы он вдруг оказался жив, у нас с тобой ничего бы не изменилось?

— Кто? — Лена подняла брови, изобразив непонимание. Но в ее тоне улавливалось упрямое нежелание развивать эту тему.

— Сергей.

— Сергей? Ну… Я же за тебя вышла.

— Все равно. Я бы тебя у него увел.

— У него бы не увел. — Лена, потупив взгляд, машинально постукивала по столу ложечкой.

— Это почему? — недовольно вскинулся Виктор.

Лена отложила ложечку и ласково обняла его, доверчиво прижавшись к плечу.

— Ну… потому, что он был такой… — она замурлыкала, нежно проведя подбородком по его щеке. — Вить… ты, что ли, ревнуешь?

— Нет! — Виктор отстранился. — Вот просто интересно, что в нем такого? По-моему, он просто надутый самоуверенный бультерьер.

Она снова сделала попытку его обнять, но так, словно он маленький и капризный.

— Вить, ну ладно, чего ты завелся? Я же с тобой.

— Знаешь, а мне это надоело, — снова отстранился Виктор. — Ты думаешь о нем постоянно.

— С чего ты взял? — Лена растерянно заморгала. — Надеюсь, ты шутишь?..

— Если этот бультерьер тебе так дорог, чего ты тогда со мной живешь?

— Но… Витя… он же умер… его нет.

— Вот именно. — Его взгляд был недобрым и испытующим.

— Он умер! Не смей его оскорблять. Ты просто ревнивый дурак! — отрезала она, сузив глаза. — Все! Хватит. Я иду спать.

Виктор остался один. Он ругал себя за этот тупой разговор, за идиотскую свою несдержанность, за испорченный вечер. Но он ничего не мог поделать с собой. Он любил ее. Он боялся ее потерять. Он ее ревновал. И из них двоих он один знал, что ревность его и страх ее потерять возникли не на пустом месте.

Положим, на этот раз пронесло. Вместо него в Женеву отправили Сергея. Но ведь должны были отправить его, а Сергея оставить! И что тогда?! Естественно, Сергей непременно искал бы встречи с бывшей возлюбленной. Да почему с бывшей?!.. Он до сих пор ее любит… Вряд ли бы ему хватило здравого смысла оставить все как есть, раз уж все так сложилось. И не без его, кстати, участия.

Но ведь Сергей снова вернется… Он будет исчезать и появляться тысячу раз. И что тогда делать Виктору? Этот Торнадо однажды прорвется и уничтожит пальмовую хижину его семейной жизни. Он не выдержит поединка. Он уже его проиграл. Сергей же за это время стал еще более сильным… И Лена… такое чувство, что она его ждет! Несмотря ни на что и вопреки всему. «Она до сих пор любит этого бультерьера, будто я пинчер какой-то! Куда мне до его хватки в двадцать четыре атмосферы?! Вцепился и даже после смерти не отпускает. Сукин сын… Ладно. Мы же не собаки, в конце концов. Разберемся».

Виктор тяжело вздохнул и налил себе коньяку, приняв серьезное решение впредь держать себя в руках. Подобные срывы ни к чему хорошему не приведут. Тем более Лена всегда так уравновешенна и спокойна. Вот и сегодня она с достоинством выдержала его неожиданный срыв. И вовремя ушла, не дав ему распалиться, наговорить еще больших несуразных глупостей, после которых могла образоваться непоправимая брешь в их довольно удачно сложившихся отношениях. Но мысль о том, что в ее жизни, пусть даже так эфемерно, присутствует другой мужчина, была невыносима. Вот в его жизни не было места другим женщинам. Она стала для него, как наркотик. А такое рано или поздно приводит к краху.

Коньяк подействовал расслабляюще и возбуждающе одновременно.