Звездочет. Любовник фортуны

После нескольких тщетных попыток его просто потащили по земле, держа под руки. Пыхтя под тяжестью его тела, пограничники лениво переговаривались.

— Может, носилки возьмем?.. Смотри, он совсем никакой…

— Не барин, перебьется.

— А если хребтина сломана?.. Тогда нельзя кантовать…

— Сам виноват. Не хрен было выклевываться…

Вдруг Сергей резко вскочил на ноги и сделал «вертушку», выворачиваясь на руках. Никто не успел опомниться, да он и не дал никому такой возможности, молниеносно разбросав точные меткие удары по сторонам: в пах, под дых, по коленям. Он вырубал пограничников одного за другим. Подвернулся досматривающий его машину рядовой и тут же завалился, получив знаменитый хук слева. Зажженный фонарик отлетел далеко в придорожные кусты, где замер большим светлячком в черной траве.

В контрольной будке кто-то из пограничников что-то возбужденно кричал по телефону, доказывая необходимость крайних действий.

Сергей увидел на земле под ногами свой паспорт, оброненный лейтенантом, и автомат в чьей-то неподвижной руке. Не медля, он пнул документ на середину асфальтированной площадки, схватил автомат и побежал, с разворота стреляя с одной руки по прожекторам и автомобильным фарам. Его точечные выстрелы достигали цели, и фонари взрывались брызгами битого стекла. Испуганные люди падали на землю, закрывая руками головы, сигнализации легковушек взвывали одна за другой на разные лады, образуя неслаженный многоголосый оркестр, тревожную какофонию страха… Отзвонивший пограничник, истошно, по-бабьи, визжа, из караулки наугад, в темноту, лупил из автомата…

Пули взбивали вокруг Сергея фонтаны грунта, почти настигая его. Каждая из них могла сейчас остановить его навеки. Зашвырнув автомат в кусты, он побежал специальными зигзагами и прыжками в сторону российских гор. Пули зудели, как пчелы, проносясь где-то совсем близко, так что остро чувствовался мгновенный жар чиркнувшего раскаленного металла… Пчелиный укус жалом засел в плече… Вскоре пули начали отставать. Шум и свет остались далеко позади. Казалось, будто и не было ничего… Будто все это ему померещилось после удара головой. Но жгучее жало в плече говорило об обратном.

Оказавшись вне досягаемости, Сергей максимально сосредоточился на беге. Он вошел в свой обычный тренировочный ритм, наладил дыхание, упорядочил движения ног и рук, уделив должное внимание отмашке. Его ход стал ровным и мощным. Теперь, когда он завел механизм бега, оставалось только бежать, остальное пока не волновало его. В этом был смысл максимальной концентрации.

Стрелки «Командирских» часов показывали 23.53. Он бежал напролом через перелесок. Вдох, выдох… Раз, два…

Одежда на плече почернела от крови… Жало свербило и жгло… Вдох, выдох, отмашка… Он бежал по ручью, разбрызгивая серебристую в свете луны воду… Черпнул ладонью горсть воды и бросил в лицо…

Ботинки стучат по камням… Р-раз, два, вдох… Одежда насквозь пропиталась кровью… Выдох… Вместе с кровью уходят силы… Бег выжимает их, как воду из мокрой тряпки сильные руки прачки… Скоро силы совсем иссякнут… В теле сворачивается и загустевает вязкая кисельная слабость… Ритм шагов нарушился и расшатался… Сизые тени поплыли в глазах… Нога соскочила с камня… Следующий шаг был в пустоту…

Падение было скользящим и не слишком жестким. Сергей оказался в неглубокой расщелине. Он понял, что ему уже не подняться. Стало совсем тихо, будто уши забило мокрой ватой. Перед глазами завертелись разноцветные почки. Их становилось все больше… Они сгущались, превращаясь в закручивающуюся мишень, и теряли цвет… Дурнота сковала тело и разум, опуская все глубже в трясину безволия и бездумья. Она засасывала беззвучно и безжалостно, словно не слишком голодная рептилия, что будет потом переваривать свою неожиданную жертву сонно и бесконечно долго, еще живую, с еще трепещущим сердцем… Тронув раненое плечо, он посмотрел на окровавленную ладонь и отключился…

На территорию погранзаставы въехали два УАЗа и военный джип. На землю спрыгнули шестеро спецназовцев. Последним вылез радист с огромным рюкзаком на спине. Согнувшись под тяжестью аппаратуры, он поплелся к административному корпусу.

Из джипа вышел полковник Строков. Его недовольное, хмурое лицо было отрешенным и замкнутым. И без того тонкие губы плотно поджаты. Пронзительные, неопределенного цвета глаза косо зыркали из-под насупленных рыжеватых бровей. К нему навстречу уже спешил взволнованный начальник заставы. На ходу отдавая честь, он попытался изложить суть происшедшего. Но полковник не слушал и вообще делал вид, что не видит его в упор. Полковник был зол. Ограниченные умственные возможности начальника погранзаставы его тихо бесили. Но назначить на эту должность интеллектуальную и мыслящую личность не получилось. Просто на момент назначения таковой не нашлось. А непрошибаемая солдафонская исполнительность нынешнего назначенца в общем-то всех устраивала. К тому же он был ответственный и непьющий и пользовался уважением подчиненных. Молодые солдаты перед его выправкой благоговели. Но Строкова он побаивался, чувствуя его умственное превосходство.