Звездочет. Любовник фортуны

Бронье кивнул и окинул остальных испытующим взглядом.

— Я так понимаю, что у нас один претендент на неустойку. Я правильно понял?..

Позже всем выдали альпинистское снаряжение и построили у ворот, где их уже ждало несколько открытых облезлых военных внедорожников. Поодаль стоял тот самый джип, на котором привезли Сергея. Бронье прошел вдоль строя и запрыгнул в отдельно стоящий джип. Следом за ним прошел тусклый с небольшим рюкзачком.

— Не доедет он никуда, — процедил сквозь зубы Пехота. — У нас в Афгане это увольнением называлось. В штаны гранату и со скалы…

— Разговоры прекратить! Бего-омм арш!.. — скомандовал инструктор.

Охранник нажал кнопку, и ворота раскрылись. Бойцы засеменили на пробежку. Мимо проехал джип с улыбающимся Бронье. Тусклый сидел сзади, все еще сомневаясь.

Сергей проводил их взглядом, с одним из них мысленно попрощавшись. Но, как говорится, тропинки на этом газоне протоптаны не им. Здесь никто по асфальту не ходит, а этот, похоже, попытался.

Неровный строй бежал трусцой по растрескавшейся от жары земле с жухлыми кочками серой пересохшей травы. Сергей чуть прихрамывал. Остаточная боль отдавалась в теле эхом недавних боев без правил. Все у него без правил: и бои, и любовь, и сама жизнь… «Эх, Анька, так я тебя и не трахнул… — грустно подумал он. — А как хотелось. Аж скулы сводило… А твоего Валю я… мать его… дай только вернуться…» Мысли же о Лене по-прежнему занимали воображение, но становились все более родственными и платоническими. В них была маятная тоска, но не было страсти.

Прибалтика встретила Гарольда теплым дождем, перемежающимся всплесками солнца. Русские такой дождь почему-то называют грибным, даже если грибам не время. Поезд, сбавив ход, медленно подтаскивался к городу. Поздним утром Гарольд вышел на железнодорожном вокзале Вильнюса и первым делом направился в ресторан. Он не мог есть в поездах, его отвратительно укачивало. Он предпочитал принять снотворное и проспать всю дорогу. Но после ему жутко хотелось есть.

С аппетитом уничтожив двойную порцию яичницы с помидорами и зеленым луком, он выпил большую чашку черного кофе с тостами и заказал мороженое. Ему предстоял длинный деловой день, и, возможно, времени на еду не будет.

В поисках нужного адреса, Гарольд с удовольствием прогуливался по вильнюсским улицам. В старом городе был какой-то особенный, присущий только Литве колорит. Улочки казались сценическими. Здесь не было знаменитой латвийской готики. Вильнюс напоминал декорацию. Картинные умилительные домики пастельных тонов. Умопомрачительные кабачки с пивом, хрустящими свиными ушками и жаренными на вертеле бараньими ногами. Уютные кафе. Амбициозные неразговорчивые литовцы.

Гарольд остановился у входа в спортзал, который размещался в подвальном помещении домика темно-розового цвета. Спускаясь вниз по причудливо закрученной лестнице, он слышал характерные вскрики и знакомые звуки падающих на маты тел. Пахло застоявшимся потом, мужским парфюмом и взбитой пылью. Так пахнет во всех залах, где тренируются мужчины.

Некоторое время Гарольд с интересом наблюдал за тренировкой, но вскоре ему это наскучило, и он начал проявлять явные признаки нетерпения. Его заметили. К нему подошел плотный борец с повадками лидера и не слишком приветливо кивнул. Гарольд с готовностью предъявил ему паспорт на имя Витэка Збарского, но с фотографией Сергея.

— Знаешь его? — начал он без предисловий.

Тот внимательно рассмотрел фотографию и одарил Гарольда подозрительным взглядом.

— А почему Збарский, а не Градинас? — неприязненно буркнул он.

— Не обращай внимания, — поспешил успокоить его Гарольд. — Он эмигрировал. Лучше скажи, он женат?

Борец ненадолго задумался, припоминая, от чего его фактурное крупное лицо напряглось до смешного по-детски.

— Да нет… насколько я знаю…

— Точно? — Гарольд попытался вложить в свой вопрос побольше значимости.

— Да точно! — раздраженно заверил борец, потеряв к посетителю всяческий интерес, и на его неловкую попытку сунуть ему купюру, с презрением отвернулся.

Примерно в это же время в одной из контор полицейского управления Вильнюса пожилой сотрудник устало перебирал замусоленные бумаги. Почесывая потный загривок, он честно пробегал их глазами и перекладывал из одной стопки в другую, осовело моргая слипающимися глазами. Почесывая в ухе шариковой ручкой, он что-то сверял и заносил данные в компьютер.

Занятие это ему давно осточертело, но он продолжал его со скрупулезностью рожденного под знаком девы. Таких, как он, по европейским меркам принято было считать идеальными офисными работниками. Вдруг его взгляд остановился на одном из документов. Сонливость как рукой сняло. Глаза вспыхнули радостным живым блеском, сделав лицо одухотворенным и привлекательным. Рванув трубку с черного конторского телефона, он набрал зазубренный номер.