Звездочёт

Савитри передвинула сотовый телефон на пару сантиметров левее того места, где он лежал, и снова положила голову на руки, которые, в свою очередь, сложила на столе. Она ждала звонка Шьямала. А он всё не звонил, хотя обещал обязательно позвонить насчёт работы. Собственно, Савитри хотелось бы с ним поговорить. Снова ощутить лёгкость восприятия постороннего мужчины. Убедиться, что так, как она чувствовала себя со Шьямалом, – это правильно. Потому что слишком прочно в мыслях обосновался совсем другой мужчина. И пусть ничего хорошего о нём она сказать не могла, даже мысленно называя этого злыдня Зазнайкой, но какое-то щемящее сердце чувство не давало покоя с того самого дня, когда они снова встретились. Ей было обидно. До слёз обидно. И она не понимала, почему её так задели слова этого человека о том, что автором эскизов являлся кто-то другой. Почему он так плохо думает о ней?! Она ни в чём не виновата! Ей было жалко терять эту работу, но другого варианта после случившегося между ней и боссом «DC-дизайн» просто не было. А ей так понравились коллеги. Понравилось творить, дополняя и завершая чудесные изделия своими украшениями. Савитри прикрыла глаза, вспоминая нежную шёлковую ткань алого цвета, из которой было изготовлено потрясающее сари. Именно для него она увидела в своём воображении чудесный элегантный комплект, воплотив его на бумаге. Тщательно подобранные рубины разных оттенков создавали завораживающий эффект закатного солнца. Она мечтала, что наконец-то увидит результат своих трудов в виде великолепных изделий мастера. Аман джи обещал, что Савитри поедет вместе с ним на выставку драгоценных камней и сможет участвовать в их подборе для этого изделия. Она так ждала этого… Но всё разрушилось в один миг. Человеком, для которого уничтожать её жизнь и мечты стало недоброй привычкой. И это если не вспоминать о том, что улетучилась и поманившая призрачной реальностью мечта о поступлении в Делийский университет. Грусть снова накатила, оттеснив негодование на задний план. Савитри в который раз передвинула телефон и продолжила своё бесполезное занятие. Разговор с Богиней тоже не принёс долгожданного успокоения, а лукавая улыбка Подруги создавала ощущение, что всё идёт по её плану.

– Ну, хоть намекни тогда, чтобы я снова не наделала ошибок! – молитвенно сложив ладони, попросила она от всего сердца загадочно взиравшую на неё Дургу. Однако та как сидела на тигре, не давая необходимых девушке ответов, так и продолжала своё занятие, не торопясь подать знак. Может, из-за того, что она была не до конца откровенна? Девушка покраснела. Даже мысленно она не говорила всего своей Подруге. Того, что вызывало смутное беспокойство. Что злило, пугало и интриговало одновременно. Странное притяжение к этому мужчине, испытанное в лифте. Абсолютная защищённость, накрывшая коконом заботы, когда он обнял её. Когда заставил страх раствориться в тёплом дыхании, подарив детскую защищённость от всех бед мира. И внезапно замершее сердце, будто узнавшее что-то родное. И собственное предавшее тело, не желавшее отстраняться от допускавших немыслимые вольности мужских рук. Как быть со всем этим? Что это значит? А Шьямал?.. Слишком много вопросов, и ни одного ответа…

– Савитри-и… – дверь скрипнула, впуская в комнату тётю, и девушка торопливо вскочила, вспомнив, что ей поручили приготовить обед, а она совсем ушла в свои мысли, не следя за временем. – Ты не рисуешь? – неожиданно мирно спросила тётя, разглядев, что на столе, кроме статуи Дурги, нет привычного блокнота и измочаленной крепкими зубами племянницы ручки.

– Уфу, тётя! – радуясь, что её пока не ругают за забывчивость, выдохнула Савитри. Она подскочила к тёте и крепко обняла, пытаясь рассеять в привычном добродушно-ворчливом тепле странные эмоции и чувства. – Кому это нужно? Теперь всё, что я рисую, оседает в моём блокноте… И никогда не увидит свет, – погрустнев, закончила она, но расцвела улыбкой, почувствовав тяжёлую руку тёти, мягко проведшую несколько раз по её голове. Редкая ласка заставила девушку замереть, вбирая в себя так необходимое ей родное тепло.