Звездный лабиринт – 2

— Значит, вы полагаете, что законы исторического процесса объективны?

— Это не я так полагаю, это — научно установленный факт, — рассмеялся Михаил. — Почитайте, дорогой коллега, работу товарища Сталина «О диалектическом и историческом материализме» — там все изложено очень доступно и доходчиво.

Ему показалось, что молоденькому писателю его совет не слишком понравился.

Откровенно поморщившись, парень снова принялся гнуть свое:

— Ваши замечания о научном прогнозировании будущих исторических событий очень меня заинтересовали. Я думаю, что можно написать серию небольших рассказов о кризисе и гибели галактической империи. Моделью такого процесса может послужить закат Рима… — Эмигрант со Смоленщины задумался, продумывая дальнейший сюжет, потом его лицо просветлело. — Например, величайший ученый той эпохи — дело будет происходить через десять или двадцать тысяч лет — разработает математическую теорию, которая позволит предсказывать предстоящие политические процессы. Этот ученый создаст тайную организацию… назовем ее, например, Foundation, которая имеет задачу смягчить эксцессы и сделать короче эпоху варварства, которая неизбежно следует за крахом великих империй. Только… — Он снова погрузился в размышления. — Надо придумать им какую-нибудь сугубо научную программу, которой они будут заниматься для прикрытия основной деятельности — Каростин, который воспринял его замысел очень несерьезно, в шутку посоветовал:

— Пускай энциклопедию пишут.

— Гениально! — вскричал восхищенный его фантазией американец и с жаром продолжил: — А в конце концов, благодаря их работе через тысячу лет в Галактике возникнет идеальное разумно организованное общество.

Снисходительно выслушав этот детский лепет, Михаил додумал, что у тощего сопляка получится в лучшем случае очередная «космическая опера», перенасыщенная вдобавок скучными политическими лекциями. Вслух он своего скепсиса, конечно, не высказал — зачем зря обижать ребенка. Каростин ободряюще похлопал собеседника по плечу и произнес:

— Очень любопытный замысел. Дерзайте, юноша… — Потом спросил из вежливости: — Как, вы говорите, вас зовут?

— Айзек, сэр, — мальчишка явно был горд вниманием классика, — Айзек Азимов…

Через пару десятилетий он станет сильно переживать, что не познакомился поближе с Клиффордом Саймаком, который весь вечер молча просидел в углу. Но тогда, осенью сорокового, таких сожалений не возникало. Михаил возвращался из редакции в прекрасном настроении. Однако в отеле Каростина всерьез обеспокоил капитан Сомов — сопровождавший его сотрудник Наркомата госбезопасности. Чекист сообщил об автомобиле с двумя пассажирами, который следовал за Михаилом весь день.

— ФБР, наверное, — безразлично сказал конструктор. — А может быть, снова немцы… Пускай следят до полного опупения. Ни черта не обнаружат. У нас особых секретов нет. Контракты, которые в эту поездку подписывали, не имеют отношения к обороне.

— Так-то оно так, но за тобой кто-то следил. — Сомов покачал головой. — Не к добру это.

Всю ночь чекист не спал, чутко прислушиваясь к малейшим шорохам за стенами комнаты. А утром капитан разбудил Михаила, сообщив тревожное известие: кто-то протолкнул под дверь конверт с письмом.

— И что же тебя так разволновало? — удивился конструктор, распечатывая послание.

— Очень уж странно это случилось. Сначала послышались шаги в коридоре, словно кто-то крадется мимо нашего номера. Я, понятное дело, насторожился, пистолет приготовил. А потом вдруг — точно минуту или около того был без сознания — по радио уже другой голос поет, а у меня голова слегка кружится. И письмо лежит на коврике. А я ведь смотрел точно на дверь, но не увидел, как конверт подсунули.

— Да, забавная история. — Михаил подумал, что случившееся напоминает гипноз, которым злоупотребляют гонты. Наверное, и письмо от них. Так оно и оказалось. На листке плотной бумаги было написано по-русски каллиграфическим почерком:

«Уважаемый брат по разуму!

Излучения Вашего мозга указывают, что Вам известно о присутствии гонтов на планете Земля. Существует ряд вопросов, по которым между нами возможно дружеское сотрудничество.

Послезавтра в Сан-Франциско один из нас встретится с Вами.

Люди планеты Огонто.

27 октября 1940 года».

«Они даже знают, что я сегодня возвращаюсь в Калифорнию! — Тут Михаил тоже начал беспокоиться, но потом решил: — Если это провокация СД, то мы будем наготове. А если на связь в самом деле вышли гонты — тем лучше».