Звезда заводской многотиражки 2

— Ах, как удобно! — рассмеялась Даша. — Эдик, признавайся, ты тоже так девушкам мозги пудришь?

— Я?! — громогласно возмутился он. — Да ни в жизнь! Чтобы я врал девушке, что собираюсь писать про нее статью…

— Ой, не отпирайся, у тебя на лбу написано, что ты именно так и делаешь! — Даша дурашливо толкнула Эдика в плечо. — Вот такенными буквами. Как вывеска гостиницы «Новокиневск».

— Так, ребята, хорошо с вами, но у меня дела! — сказал я, наводя порядок на своем столе. Письмо на фирменном бланке московской психиатрической лечебницы спрятал в карман. А рабочую тетрадь с заметками и идеями оставил. Федор Олегович, кажется, имеет обыкновение в мои заметки подглядывать, вот я и оставил там для него послание. Даже парочку. Одно неприличное, другое проверочное. Вот и посмотрим, в пушку у него рыльце или нет.

В ленинской комнате образцовой комсомолки Гали не оказалось. Странно, уже почти два часа дня, должна была вернуться с обеда. И спросить не у кого… Я заглянул в профком, но там тоже никого не оказалось, кроме секретарши, которая на мой законный вопрос: «А где все?» только покачала своей высокой прической из стороны в сторону. Ясно, она занята, конец года, отчеты-подотчеты, и прочая бюрократическая мишура. Без блеска, зато всем достанется. Я вышел в коридор и пошел искать.

Заглянул в столовую для начала, мало ли, вдруг еще обедает.

Поднялся в курилку в галерее. Но там сидела только компашка мужиков из планового отдела и обсуждала вчерашний матч не то по футболу, не то по хоккею. Разбираться не стал.

Галю я нашел в актовом зале.

Как и председателя профокома. Там вовсю кипела бурная деятельность — в центре уже стояла высоченная елка, а рабочие на стремянке развешивали на ней миниатюрные копии шин на красных бантах.

«С Новым 1981 годом, дорогие заводчане!» — гласили белые буквы на красном полотнище, растянутом над сценой.

— …поощрять безответственность и безалаберность, — гнусавил профорг, который сегодня был похож на снулый баклажан еще больше, чем обычно.

— По-вашему, ответственность — это сидеть на стуле с протокольным лицом, да? — щеки Гали полыхали, а глаза метали молнии. Будь они настоящими, от председателя профкома осталась бы кучка пепла.

— А что тогда такое алаберность? — спросил я. — Привет, Галя. Здравствуйте, Вячеслав Климович.

— Он собирается превратить новогодний праздник в скучное собрание, — в голосе Гали зазвучали слезы. — А это же праздник! Надо, чтобы люди расслабились, потанцевали, выпили шампанского в конце концов.

— Вот пусть они дома свое шампанское и пьют, — унылым тоном заявил председатель профкома. — А на заводе новый год — это прежде всего подведение итогов.

— А что прикажете делать с творческими коллективами, которые мы пригласили? — тонкие ноздри Гали раздувались. — Вячеслав Климович, в конце концов у нас мероприятие во Дворце Культуры! Куль-ту-ры, понимаете? А не собраний…

— Галя, я уже сказал, что… — Вячеслав Климович вздохнул.

— А совместить никак? — спросил я с видом наивного юноши, только что спустившегося с горного пастбища. — Ну, скажем, первая половина мероприятия — это подведение итогов, а вторая — танцы и творческие коллективы. А?

— Так, молодой человек… — он посмотрел на меня, силясь вспомнить, как меня зовут. Видимо, память в его баклажановых мозгах была короткая. Хотя вряд ли, прекрасно этот хрен меня помнит.

— Иван Алексеевич, — любезно подсказал я.

— Иван… Алексеевич… — он шумно выдохнул. — Я понимаю, новогодние елки для детей. Мы их проводим в нашем Дворце Культуры. Но что еще за елка для взрослых? Что придумали-то?

— Но мероприятие же в директор утвердил! — сказала Галя и помахала тоненькой пачкой листков в своей руке.

— Вот что, Галя, вы, пожалуйста, успокойтесь, — председатель профкома посмотрел на Галю с укоризной. «Чем-то на осьминога еще смахивает, вот что», — подумал я. — Водички попейте. И перестаньте тут устраивать мне сцены. Иначе я поставлю вопрос о том, годитесь ли вы вообще для общественной работы.

— Ах… — Галя от возмущения задохнулась.

— Донесите, пожалуйста до начальников цехов и отделов, что им нужно будет подготовить выступление по итогам. Минут по пятнадцать.

— Но это же… Мы же… — на глаза Гали навернулись слезы.

— Мы все сделаем, Вячеслав Климович! — бодро заверил я, ухватил комсорга за рукав и потащил к выходу из зала.

— Да куда ты меня тащишь, Ваня?! — возмутилась она. — Я же еще не…

— Все отлично, пойдем! — прошептал я и приобнял ее за талию.

— Но что я скажу ребятам? — губы Гали задрожали.

— Ты только не плачь, — я склонился к ее уху и зашептал. — Говорю же, у меня идея. Ты смотрела «Карнавальную ночь»?

— Ну да? — она нахмурилась. — И что?

— Что он сейчас сказал? — я мотнул головой в сторону председателя профкома, который как раз взялся помогать советами рабочим, наряжающим елку.

— Про отчеты на пятнадцать минут от цехов и отделов, — Галя всхлипнула.

— Так вот, я повторяю свой вопрос, — я склонился к ее уху. — Ты смотрела «Карнавальную ночь»?

Брови Гали зашевелились, между ними пролегла морщинка. Потом она посмотрела на меня и прищурилась.