Звезда упала

Лечился же Никита Данилыч в основном травами. Но и пить стал крепко в одиночку; травы не помогали, вслед за ногой скрючило и руку, что-то происходило с сосудами, бестолковые врачи так и не разобрались, что именно. А по-чёрному Никита запил, когда вдруг надломилась, скоротечно померла Настя. После чего и сам он протянул недолго, полез по-пьяни купаться и не вынырнул.

Вера к тому времени уже была подростком, тринадцатый год ей шёл; перебираться в деревню она отказалась напрочь, до крика. Упрямый нрав девчонка унаследовала от отца, который всё всегда делал по-своему, так что в конце концов плюнули на неё, пусть живёт как хочет. Так и осталась она одна на хозяйстве, только раз в три-четыре дня приходила бабка, помогала, пока жива была.

А потом уж, как замуж вышла, Миша к ней перебрался. Но к тому времени и деревня сама разрослась, придвинулась, уже и не казалось, что сильно далеко.

Дверь дома, тихо скрипнув, открылась, подруги выскользнули на крыльцо. Они полностью переоделись, напялили на себя всё неприметное, удобное для долгой ходьбы. На этот раз в руках их были только небольшие узелки с самым необходимым. Огляделись внимательно, но ничего подозрительного вокруг не заметили.

Они сбежали с крыльца, обошли дом и через огород припустили к лесу.

Перед лесом шла просёлочная дорога. Она обходила посёлок и, углубившись в бор, тянулась километров на тридцать, до самого Прудкино. Осенью, после дождей, дорога превращалась в непролазную грязь, и больше уже до следующей весны по ней никто не ездил.

По счастью, и сейчас на дороге никого не было видно, ни чужих, ни своих.

Вера и Надя внимательно огляделись, а затем бегом пересекли её.

Они с облегчением вступили на лесную опушку.

— Смотри, какие красавцы! — саркастически сказала Надя.

Вокруг росло целое семейство и вправду роскошных, будто и не настоящих, ярко-красных в белую крапинку мухоморов.

— Можно всю немецкую армию потравить, а, Надь! — недобро усмехнулась Вера.

Но Надя, прерывая её, испуганно приложила палец к губам.

Обе остановились, замерли, боясь шелохнуться.

На опушке, в нескольких метрах от них, стояли две немецкие машины — легковушка и грузовик. Рядом похаживал, покуривая сигарету, адъютант Штольца Петер Бруннер, которого они узнали по росту и птичьему профилю.

Надя посмотрела на Веру, кивнула ей, предлагая вернуться обратно. Та отрицательно покачала головой — сейчас нельзя было двигаться, можно привлечь к себе внимание.

Вера предостерегающе подняла руку. Следует подождать, машины, возможно, скоро уедут, и тогда они смогут продолжить путь.

До ближайшего дерева — раскидистого дуба, за которым можно было схорониться, оставалось ещё метра два. Вера начала медленно подбираться к нему, Надя с осторожностью следовала за ней.

Из леса тем временем показалось несколько немецких солдат. Дулами автоматов они подталкивали перед собой двух молоденьких девчонок лет шестнадцати-семнадцати.

Подруги тревожно переглянулись. Обе хорошо знали девочек, это были сёстры Семёновы, Зоя и Валя, погодки. Валя в этом году закончила школу, Зоя ещё училась. Сёстры часто заходили в Дом культуры, в библиотеку.

Петер Бруннер бросил окурок, тщательно затушил его хорошо начищенным сапогом, потом скомандовал солдатам:

— Поставьте их сюда! Вот так! Отойдите!

Девушки стояли прямо напротив него, всем своим видом напоминая провинившихся школьниц, вызванных на ковёр к директору.

Петер подошёл к ним вплотную, поочерёдно внимательно заглянул им в глаза. То, что он увидел в них, ему не понравилось. Ему показалось, что кроме явного испуга в них мелькнуло что-то ещё.

— Значит, вы решили поиграть в прятки с немецкой армией, курвы! — с возмущением заговорил он. — Решили, что всех перехитрите, да? Куда вы намерены были бежать? Отвечайте!

Девчонки явно ничего не понимали, перепуганно смотрели на него.

— Что он говорит? — тихо спросила у сестры Валя.

— Я не знаю!.. — отчаянно прошептала Зоя. — Ругается…

Петер Бруннер рассвирепел. Эти безмозглые овцы вместо того, чтобы каяться и просить пощады, болтали прямо перед его носом на непонятном русском языке!

— Вы что перешёптываетесь! — заорал он. — Думаете шутить! Тупоголовые идиотки! Я вам покажу, как шутить с немецкой армией!

Он быстро шагнул назад, одним движением выхватил из кобуры пистолет, высоко поднял его и, как учили на стрельбище, почти без паузы два раза спустил курок. Раздались сухие выстрелы. Обе девочки безмолвно повалились на землю.

Надя в ужасе отшатнулась назад, под ногой треснула ветка. Петер Бруннер тут же обернулся, увидел подруг, узнал их. Усмехнувшись, неспешным шагом направился к ним.

Они не смотрели на него, стояли, как прикованные, не в силах отвести глаз от убитых.

Вокруг голов обеих девушек по бурой опавшей листве растекались тёмные лужицы крови. Зоя ещё тряслась, подрагивала мелкой дрожью, Валя уже замерла навсегда.

— Дурной пример заразителен, — приблизившись, произнёс Петер. — Можно узнать, куда это вы собрались?

— Чего он хочет? — помертвевшими губами спросила Надя.