Звезда на содержании

Синицын Полуэкт Полуэктович! Боже ты мой! Да ведь это тот самый Синицын, о котором она столько слышала от тетушки! Тот самый Синицын, которому тетушка... о боже мой, значит, он тоже умер? А деньги свои оставил... кому?

– Так вот, – в третий раз начал Качалов. – Господин Синицын завещал капитал тому из своих племянников, который будет вести более благонравный образ жизни и не женится до достижения двадцати пяти лет. А поскольку вам, Петр Васильевич, еще не исполнилось сего возраста, стало быть, вы исключаетесь из числа наследников, и вся громадная сумма – пятьдесят тысяч рублей! – переходит в распоряжение господина Проказова.

– Скажите пожалуйста! – протянул тот с выражением искреннего огорчения, однако в голосе слышалось с трудом сдерживаемое ликование. – Да, не повезло тебе, Петруша!

Анюта даже вскрикнула. Ясно, ясно, что Проказов заранее был знаком с условиями наследования. Несомненно, именно он подстроил эту затею с принудительным венчанием! Неужели Петр этого не понял? Как же он должен быть разозлен и огорчен!

Может быть, конечно, Свейский все понял, однако на его лице не отразилось ни огорчения, ни злости. Он спокойно улыбнулся:

– А по-моему, мне очень повезло. Я женился на девушке, о которой даже мечтать не смел. Что в сравнении с этим какие-то деньги! Проживем на те, что у меня от отца остались. Ты не думай, душа моя, – повернулся он к Анюте, – я не нищий. Другое дело, что я вел жизнь столь непотребную, что весьма скоро обратил бы свое богатство в нищету. Но теперь, когда у меня есть ты, когда ты стала моей женой, я остепенюсь, можешь мне поверить!

– Ох, как все это чувствительно... – саркастически пробормотал Проказов. – Ну что ж, ради такой красотки, как твоя новобрачная супруга, я тоже был бы готов давать какие угодно обещания. Однако ничего не попишешь: свои деньги ты упустил. Так что я теперь могу входить в права наследования, верно, господин Качалов?

– Да, можно сказать, что так, – кивнул стряпчий. – Правда, в завещании есть одна маленькая оговорочка...

– Какая еще оговорочка? – нахмурился Проказов. – Вы мне ни про какую оговорочку не рассказывали.

– А вы меня и не спрашивали, – пожал плечами Качалов. – Все больше про основное содержание любопытствовали. К тому же... – Он выразительно пошелестел пальцами. – Услуга согласно оплате!

Свейский засмеялся:

– Ох, Сережа, ну и ретив же ты! Гляди, как бы сам себя не обскакал на вороных! А чего пожадничал-то? Ведь наследство светит! Уж раскошелился бы как следует!

Проказов громко чертыхнулся и с ненавистью уставился на стряпчего.

Только тут Качалов спохватился, что брякнул что-то несусветное, и принял недоступное выражение лица.

– Так вот, я относительно оговорочки. Считаю долгом огласить, что вступивший в брак до достижения двадцатипятилетнего возраста лишается наследства... но только в том случае, если брак сей не заключен с девицей Осмоловской Анной Викторовной, коя была воспитана за родную дочь госпожой Мартыновой Марьей Ивановной, в свою очередь оставившей наследство господину Синицыну.

Притаившийся в углу часовни отец Еремей, о котором все уже забыли, вдруг громко ахнул и ткнул пальцем в Анюту:

– Да вот же... вот же...

– Осмоловская Анна Викторовна? – надменно переспросил Проказов, не обративший на священника ни толики внимания. – Ну, ее-то здесь точно нет, господин Качалов, так что мое право первое...

– Я – Осмоловская Анна Викторовна, – тихо проговорила Анюта. – Это меня воспитала Марья Ивановна Мартынова. Она не раз говорила мне, что оставит деньги своему кузену, в коего была прежде влюблена... Я не возражала, потому что и так считалась богатой наследницей, да и могла ли я возражать... Мне главное было, что тетушка любила меня, будто родную дочь!

– Тихо, тихо! – махнул на нее рукой Проказов. – Полно врать! Горазды вы на выдумки, сударыня, как я погляжу.

– Отчего ты думаешь, что это выдумка? – улыбнулся Свейский. – Анюта еще перед венчанием предупредила меня, что она вовсе не Варя Нечаева, коей я ее полагал, а именно Анна Осмоловская. Так что...

– Господь-милостивец! – воззвал потрясенный Качалов. – Так это что ж выходит, Петр Васильевич?! Выходит, что вы и есть наследник капитала, оставленного господином Свейским?! Вы, а не господин Проказов?!

На Проказова страшно было смотреть, он словно бы постарел в одну минуту лет на десять. И все же махал решительно рукою:

– Да ну, чушь, чепуха. Не может быть! Не верю я, что это Анна Осмоловская! Не верю!

– И правильно делаете, – раздался в эту минуту новый голос, и в часовне появился не кто иной, как Константин Константинович Хвощинский.

* * *

– Так... – пробормотал Свейский. – Те же и...

Анюта с трудом сдержала нервический смешок. В самом деле, часовня словно бы превратилась в подмостки, на которые выходил то один актер, то другой.

– Что здесь происходит? – барственным тоном спросил Хвощинский, тяжело глядя на Савку. – Как она тут оказалась? – Небрежный кивок в сторону Анюты. – И где Наденька?!

– В театре, надо быть, – с ленцой отозвался Савка.

– А почему ты ее не привез?!

– Не вышло.