Звезда моей судьбы

Жилые помещения в Идене врезаны прямо в стену горного хребта, располагаясь в два этажа. Вдоль верхнего тянется бесконечная галерея из мореного дуба, настолько древняя, что в щелях ее пола укоренились деревца со скрученной веками и почти железной древесиной, мелкими листьями и стволами, подернутыми мхом. Сквозь крышу, прохудившуюся в позапрошлом столетии, дождь льет прямо на деревья, образуя вокруг них лужи и лужицы. Отовсюду веет миром, теплом и спокойствием, ничем не обремененным и не замутненным никакими бедами. Но запустение и забвение уже оставили свой след на домах Идены, ведь число ее жителей сократилось до трех сотен и продолжает уменьшаться. Об этом мне рассказал Лаллэдрин. Я его выслушала, но воздержалась от ответных реплик, тайком смаргивая слезы сочувствия, набежавшие на глаза…

А мы все ехали и ехали, углубляясь в долину. Раздольно зеленели горы: их шкура, периодически облезающая, как у медведя, вновь отросла и стала густой. Тропы подернулись травой, скользкой и яркой. Земля то громоздилась мощными складками, то обрывалась, уходя в глубь, трудно постижимую для взора; а там, на дне, перебирала камни резвая речка. Вдали, в центре мироздания, еле видимые отсюда Белые горы вспарывали вершинами грозное, не по-зимнему яркое небо.

Малая крепостица Селета наклонно выступала из горного склона, врастая в него, точно коренной зуб. Скат перед ней был таким крутым, что и летом копыта лошадей порой срывались с каменной россыпи, высекая подковами яркие искры. Сейчас по нему двигалась вверх маленькая женская фигурка, балансируя охапкой сушняка за плечами. Она приветливо помахала нам рукой. Больше мы никого не встретили. А вскоре свернули налево, во впадину, затененную раскидистой сенью высоченных платанов и островязов. Полагаю, они росли здесь не одну сотню лет, кронами почти касаясь плывущих по небу облаков.

– Приехали! – констатировал Лаллэдрин, останавливая своего коня.

Повинуясь жесту мага, я спрыгнула на землю и привязала уздечку к толстой ветви древнего дуба, сплошь обвитого плетями ядовитой омелы.

– Это и есть наша священная роща, последнее прибежище усопших чародеев. – Маг указал на непроходимую стену из деревьев, виднеющуюся впереди. – В Блентайре мы инициировали чародеев в стенах Немеркнущего Купола, но здесь, за неимением лучшего…

Не дослушав Лаллэдрина, я сделала шаг и тут же остановилась, ощутив противодействие странной силы, не позволяющей двигаться дальше. Меня словно сковали по рукам и ногам, не желая пропустить туда, куда так стремилась моя душа. Я растерянно воззрилась на печально улыбающегося мага, не понимая смысла происходящей со мной метаморфозы. Неужели меня приняли за чужую?

– Именно так! – горестно уточнил он, прочитав гнетущие меня мысли. – Ты полукровка, наполовину человек, и поэтому священная роща воспринимает тебя как врага и не намерена посвящать в свои секреты.

– Но… – сердито начала я, возмущенная подобной унизительной избирательностью. – Как же я сумею…

– Молчи и слушай нас! – торжественно провозгласил чародей, а деревья зашумели, подхватывая его голос и разнося вокруг. – Роща примет тебя лишь в том случае, если один из эльфов Полуночного клана добровольно отдаст тебе свою жизнь, принеся искупительную жертву.

– Но… – вновь глуповато завела я, пораженная столь страшным условием. – Кто же захочет…

– Я! – решительно оборвал меня Овэлейн, верноподданнически опускаясь на колено и поднося к губам край моего плаща тем возвышенным жестом, коим приветствуют только королей и королев. – Разреши мне отдать за тебя свою жизнь, моя госпожа!

– Нет! – отчаянно закричала я, отшатываясь от этого безумца. – Ты был верным другом моего деда и его любимым оруженосцем! Я никогда не позволю тебе стать добровольной жертвой! Я ее не принимаю!

– Тебе придется это сделать, Наследница! – без каких либо эмоций изрек Лаллэдрин, властно удерживая меня, порывающуюся развернуться и бежать куда глаза глядят. – Иначе пройденные тобой испытания утрачивают всяческий смысл. Знай, ты не имеешь права останавливаться на достигнутом, ты должна идти вперед любой ценой и любым способом! А еще учти: зачастую поиски правильного решения обходятся нам дороже ошибки.

Я беспомощно хлопала ресницами, не находя что сказать.

– Не останавливайся, пока есть силы, хорошо? – попросил Овэлейн, участливо сжимая мою ладонь. – Помни, жизнь похожа на болото. Только сбавишь напор – засасывает сразу. Обещай мне никогда не отступать и не сдаваться!

У меня голова шла кругом от нереальности всего происходящего… Мне было страшно, по-настоящему страшно! Они что, уговаривают меня убить Овэлейна? Они что, утратили рассудок, если смеют предлагать такое?

Однако и маг, и оруженосец вели себя предельно спокойно, а их ясные и рассудительные взоры подсказывали: они оба в своем уме, я не сплю и у меня нет иного выхода, кроме как принять их предложение. А еще – оба они завещают мне это страшное «никогда», ставшее отныне моим вечным ярмом, проклятием и благословением.