Звезда конструктора

Поздно вечером перед самым выходом пришел Аримил с легкой сумочкой, в которой проглядывала небольшая фляга, сверток, вероятно с картой, наш фонарь-прожектор и… все. Я покачал головой, взвалил на плечи рюкзак с запасом харчей и воды на три дня, подхватил амулет-определитель, такой же фонарь, как у Аримила, и сообщил о своей готовности. Эльф фыркнул в своей манере:

— Ты чего, пустыню штурмовать собрался? Я же сказал — пара часов туда и столько же обратно, зачем все это?

— Идешь в поход на день — бери запасов на неделю. Так меня учил один знакомый орк.

— А мне знакомый гоблин говорил: «В походе и иголка вес имеет». Ну-ну, тебе переть. Если так боишься проголодаться, то тащи. Не надорвись. Пошли, что ли?

И мы пошли. Потопали-пошкандыбали. Но не ломанулись и не рванули. Тихо и даже скучно спустились в подземелья на первый ярус, по лестнице, ничуть не мрачной, потом — на второй, а возле точно такой же лестницы, правда, уже пыльной и совершенно не освещенной, приостановились, чтобы прочитать предупреждение, написанное крупными буквами каким-то ехидным типом. Это было единственное освещенное место в конце длинного коридора, закончившегося лестницей вниз.

«Остановись, несчастный, вознамерившийся потревожить покой „несуществующего“ бога. Ради Творца, подумай, нужны ли тебе знания, часто последние в жизни, о том многообразии ловушек, которые тебя поджидают там».

Кратко, емко, задумчиво. Может, и правда — ну его?! Однако Аримил фыркнул, хмыкнул и решительно направился вниз, активировав амулет в режиме фонаря. Путь наш во мраке озарился ярким светом, и страшная лестница к обещанным ловушкам перестала казаться мрачной. Старой, потертой, с выщербленными ступенями… В точности как в нашем старом доме, где мы жили до смерти отца. Там такая же лестница вела в подвал, где всегда можно было разжиться солененьким огурчиком или в летнюю жару попить кваску из запотевшего жбана.

В конце лестницы, к сожалению, нас не ждали ровные коридоры, как наверху. Здесь уже начались катакомбы со всеми их прелестями: неровный пол, кривые туннели, кое-где мох на стенах, где-то что-то капает или журчит, стали появляться сталактиты и сталагмиты. Ага. Я помню. Мне в детстве раз двадцать приятель, бредивший гномьими сокровищами, вдалбливал, чем одно отличается от другого:

«Балда! Ты запомнишь когда-нибудь? Сталактиты — это сосульки. Растут сверху с потолка пещеры, а сталагмиты — это сосульки, которые растут снизу из пола пещеры».

Ну, запомнил правильное название, а на кой оно мне? Я ж ими торговать не собираюсь, дескать, за сталаКТИТЫ больше, чем за сталаГМИТЫ, дают.

Шли мы долго. Аримил перед выбором пути постоянно сверялся с картой, хмыкал и уверенно поворачивал в нужном направлении. Возможно, в нужном, а как на самом деле — не знаю. Смотреть было не на что, идти неудобно, ловушек, да и вообще магических структур не обнаруживалось, так что скоро я заскучал и стал вспоминать, что взял с собой пожевать. Верное средство от скуки — чего-нибудь пожевать. Желательно длительного жевания в виде сырокопченого окорока, высохшего в пустынях орков. Вот я и занялся интересным делом — стал вспоминать, куда положил кусок этого самого окорока и нарезал ли тоненькими ломтиками, как собирался. Похвалив себя за предусмотрительность, я на ходу открыл боковой карман рюкзака и вытащил кусочек окорока. Если кто думает, что я вцепился в него грязными пальцами и стал, захлебываясь слюной, пожирать, чавкая, рыча и шумно сглатывая, то он ошибается. Я каждый ломтик переложил кусочком тоненькой бумажки и взял его именно за эту самую бумажку. И руки не жирные, и мясо не грязное. Запихнул кусочек в рот и стал вдумчиво жевать. Однако тишина в подземелье была такая, что эльф, идущий впереди, услышал звук жевания, а главное, уловил аромат копчености. Сам он поначалу ни слова не сказал, но желудок его предательски недовольно буркнул, напоминая хозяину о том, что ужин был уже довольно давно, а идти по таинственному подземелью — работа напряженная и энергозатратная.

— Бе-едный голодный мальчик. Он без еды и часа прожить не может.

Ага. Я же так и понял, что признать свою неправоту эльфу — нож острый, а попросить еду тем более.

— Чего ж не побаловать себя вкусненьким, идем-то уже часа три. Скучно, делать нечего, а ужин был уже давненько…

Желудок эльфа в знак солидарности со мной одобрительно буркнул, хотя эльф не повелся на низменные потребности и гордо ответил сразу нам обоим. То есть мне и своему желудку:

— Настоящий воин способен терпеть голод очень долго.

— Ага. Ну и терпи, а я не воин и быть им не собираюсь. К тому же настоящий воин не тот, кто способен долго терпеть голод, а тот, кто никогда не упустит возможность хорошенько поесть.

На это эльф фыркнул — ну чисто кот, так фыркать любит — и промолчал. А тут мы незаметно дошли до… следующей лестницы вниз.

— Эй! Ты же говорил, что на третьем уровне то, что ты ищешь!

— Ну-у, третий, четвертый… или пятый, какая разница?

— Ничего себе, какая разница?! Нет, мы так не договаривались! Я поворачиваю назад.