Звери у двери

Зазвонил телефон. Марина. Я даже не знал: радоваться мне или идти за мылом и верёвкой.

— Привет, — сказал я и опёрся рукой о стол, — как дела?

— Лучше всех, — голос звонкий, с приятной хрипотцой, как послевкусие шоколада, — подарок уже приготовил? Жду от своего верного рыцаря истинный дар, идущий от сердца.

— Иначе и быть не может, — я непроизвольно коснулся маленькой коробочки, перевязанной красным бантом, — не хочешь сегодня прогуляться? Я — абсолютно свободен.

— Ха, какое счастье, — в голосе прорезалась нотка сарказма, — ещё один, абсолютно свободный. А я, вот — нет. У меня, представляешь, завтра — день рождения и я должна немного приготовиться.

— Помочь? Всегда готов.

— Кто бы сомневался…Нет, спасибо, не нужно. Я, собственно, звоню с официальным приглашением. Извещаю вас, милостивый сэр, что вы приглашены на торжественный вечер имени меня. Это — огромная честь, доступная лишь избранным. Цени.

— Ценю, — серьёзно сказал я и переложил трубку в другую ладонь, — а почему — вечер? Как же утро?

— А, эта засранка успела уже открыть все карты, — в Маришкином голосе прорезалась нервозность, — ну и утро, конечно. Вы только не наберитесь, до вечера. Угу?

— Постараемся. Слушай…

— Да?

Я замялся. Один раз я уже говорил, но тогда Марина свела всё к шутке. А у меня, честно говоря, ноги подкашивались.

— Я тебя люблю, — горло перехватило и липкий пот по всему телу.

В трубке слышалось хриплое дыхание. Потом, несколько отдалившийся голос неуверенно произнёс:

— Давай, пока не будем об этом. Не нужно. В другой раз. Не надо портить мне праздник. Хорошо?

— Хорошо, — послушно сказал я и опустился на стул, ноги меня больше не держали, — больше не буду.

— Хороший мальчик, — в голосе звучало облегчение, — и вот ещё что… Ты прости меня. Ни о чём не спрашивай. Просто, извини и всё. Я знаю, как ты ко мне относишься, поэтому верю: сердиться не станешь. По крайней мере, долго. Не хотелось бы потерять хорошего друга. До завтра.

Я не успел ответить, а в трубке уже вовсю хозяйничали гудки. Отключённый телефон улетел в угол дивана, а я, дрожащими руками, откупорил бутылку и сделал длинный-предлинный глоток. Какого хрена это было? Я признался в любви, а мне зарядили какую-то непонятную фигню. Простить? За что?

Я посмотрел в глаза Миле Йовович, но старушка только пожала плечами с плаката и отморозилась, будто ничего и не было. Хм, и когда это бутылка успела опустеть?

Я думал погонять в Батлу, но понял: в таком состоянии это просто не имеет смысла. Тупо глядя в экран монитора, я допил вторую бутылку и выключил комп. Странно, но за окном уже успело стемнеть. Время, похоже, ускользнуло в какую-то норку и спряталось там, затаившись.

Я взял мятый кусок бумаги и старательно его разгладил. Потом нацелился в сероватую поверхность так, словно собирался её прикончить. В каком-то смысле так и было. Словно рухнув в прорубь, быстро набросал несколько строк и принялся их изучать, будто это накалякал кто-то другой.

Воронам мой труп отдайте,
Ночью тёмной, без просвета
И над трупом не рыдайте,
Мне плевать уже на это.

В этой жизни только лихо,
Я покинул ваше стадо.
Надо мной скажите тихо:
Умер. Так ему и надо.

В написанном присутствовало нечто, до боли, знакомое. Поразмыслив я сообразил, что это — Реквием Стивенсона, только вывернутый наизнанку.

— Ни хрена не можешь своего написать! — с ненавистью, выдохнул я и скомкав несчастный листок, запустил им в угол комнаты, где уже отдыхали его многочисленные собратья.

В голове шумело. Поднявшись, я несколько секунд размышлял: раздеваться мне или нет. Нет — это слишком большая роскошь. Махнув рукой, я рухнул на неразобранный диван.

Снилась всякая фигня. Похоже на универ, но с пустыми коридорами и готичными потолками. Я пытался кого-то отыскать, но всё время оказывался в подвале, где мы сдавали лабы. В конце концов я понял, кого пытаюсь поймать. Себя. И тотчас проснулся.

Перед носом перебирал длинными лапками паук, спустившийся с потолка на золотящейся, в сиянии солнца, паутинке. Я взмахнул ладонью и проклятое создание шустро удрало вверх, дёрнув ножкой, на прощание. Хорошо, мать не видела: она этой фигни терпеть не может.

Попытавшись подняться, я оказался вынужден слушать объяснения собственного тела. Конкретно, о том, как нужно правильно спать, дабы не болели бока, а шею не сворачивало в сторону. В башке зудело и деловито побулькивал мочевой пузырь. Утро начиналось крайне бодро.

По дороге к двери меня перехватил телефон. Звонил Илюха. Пришлось выполнять необходимые процедуры, используя одну руку, а второй нажимая необходимые кнопки.

— Ты в курсе, сколько времени? — осведомился мой друг, с хорошо различимой угрозой в голосе.

Я посмотрел.

— Теперь в курсе, — даже как-то неловко, — я быстро. Где вы?

— Под твоим подъездом, мля! Уже двадцать минут! У тебя телефон, от старости, должно быть глуховат стал. Поменять не желаешь?