Звать меня Кузнецов. Я один

К границе Рая так и не привыкла. Ей трудно было смириться с тем, что везде и всюду надо себя ограничивать. К примеру, лес она раньше воспринимала как что-то целое и неделимое. Но первый же случайный поход по грибы, ещё на Житомирщине, вдруг обернулся сильнейшим потрясением. Как потом выяснилось, жена пограничника, разыскивая подберёзовики, несколько раз пересекла старую границу с Польшей. В погранотряде это, естественно, вызвало большое неудовольствие. Кузнецов за жену получил от начальства большую выволочку.

Не всегда Рая могла понять и местных жителей. Она хотела во всех селянах, живших рядом с заставой, видеть радушных подруг. Но в реальности всё оказалось намного сложней. Каждый селянин имел родню по обе стороны границы, которая совершенно по-разному относилась к «зелёным фуражкам». Естественно, нашлись силы, пожелавшие использовать жену советского командира в своих интересах, далёких от интересов государства. А что Рая? Она поначалу шла навстречу всем и даже как-то попробовала у соседок домашнее вино, с непривычки сильно захмелев. Никаких тайн Рая, конечно, не выдала, но повод для ненужных разговоров дала. Это потом она осознала, что жена пограничника всегда должна оставаться неуязвимой.

В другой раз Раю насмерть перепутало землетрясение. Она сидела дома с детьми, как вдруг дом сильно закачался. В голове мелькнула мысль: неужели по ту сторону Бессарабии у кого-то сдали нервы и застава попала под сильный обстрел бандитов. Рая в панике заметалась по квартире. Она не знала, куда лучше спрятать детей. Правда, уже через несколько минут всё стихло. Опасность вроде миновала. Но чувство страха осталось и долго не исчезало. Рая после этого землетрясения стала частенько жаловаться мужу на сердце, и Поликарп Кузнецов потом выбил для неё путёвку в санаторий.

К слову, с мужем тоже всё было непросто. В какой-то момент Кузнецову показалось, будто жена занималась в основном дочерью и забросила сына. Парень действительно не мог усидеть дома и часто пропадал на заставе. Солдаты постоянно его баловали: кто конфетами угостит, кто пряниками. Объевшись сладостями, мальчишка потом не вылазил из туалета. Кузнецов винил в этом жену: мол, это она не уследила за ребёнком, и тут же делал далеко идущие выводы: ну, да, Вовка — ведь не родной сын. Но он был не прав. Рая любила Владилена не меньше, чем Авиету, и никогда детей в своей семье не делила на родных и чужих.

Беда пришла к Кузнецовым оттуда, откуда её совсем не ждали. Завистники обвинили Поликарпа Ефимовича в кулацком происхождении и в связях с врагами народа. На него завели дело и из погранвойск уволили. Семья враз осталась без средств к существованию. После долгих мытарств Кузнецовы смогли осесть лишь в кубанской станице Ленинградская. Именно там в феврале 1941 года Рая родила второго ребёнка: Юрия. А через несколько месяцев началась война.

Поликарп, забыв все прежние обиды, сразу ушёл в армию, и Рая осталась одна с тремя детьми. Близкие советовали ей переждать войну у родителей в Тихорецке. Но вскоре возникла опасность захвата всей Кубани немцами. Поэтому Рая решила перебраться к родне мужа в Ставрополье. Кто ж мог подумать, что немцы придут и туда.

Чтобы дети не умерли с голода, Рая вынуждена была обшивать почти все окрестные сёла. Но полученных продуктов катастрофически не хватало. У Авиеты от недоедания участились случаи кровотечения из носа. Маленький Юрик пытался подкормиться кукурузой (его даже прозвали кукурузником), но уже очень скоро эта кукуруза вызывала у мальчишки одно лишь отвращение. Семья брата мужа, устав наблюдать за мучениями Раи и её детей, посоветовала бедной женщине обратиться за помощью к немцам: мол, не все же они звери. И Рая не выдержала, пошла в управу. И засветилась. Немцы сразу занесли её в чёрные списки как жену красного офицера. От расстрела Раю спасло неожиданное наступление наших войск.

Уже в 1972 году Юрий Кузнецов, вспоминая последние дни немецкой оккупации, написал о своей матери следующее стихотворение:

В упор только раз и взглянула
На этой проклятой войне.
— Жена комиссара? — и дуло
Её пригвоздило к стене.

В одну только точку глядела.
Давно этот ужас исчез.
И память давно побледнела,
И чёрные списки эсэс.

Но видеть и слышать не хочет,
Пустыми глазами глядит —
Война перед нею стоит
В невидимо сжавшейся точке,
И взрыв эта точка сулит.

После прихода наших войск Рая дольше оставаться в Александровской уже не захотела. Она решила вернуться к своим родителям в Тихорецк. Её с тремя детьми не брали ни на один поезд. Она буквально рыдала от своего бессилия, но и обратно в Александровскую со станции не возвращалась, продолжая надеяться на чудо. И ведь добилась своего, с трудом её всё-таки посадили в какой-то товарняк.