Зульфагар. Меч халифа

— Его фамилия Калюжный, зовут Константин, — Бакаев перевел разговор в иное русло; непреложный закон спецслужб: без необходимости не делиться никакой информацией ни с кем, даже с другом. — Говорят, летчик от Бога… Если нужно, найти его можно будет без малейших проблем.

— Да мне-то это не очень-то и нужно, — отмахнулся Полунин. — Мое дело — бумажки анализировать… — слегка прибеднился он. — Просто при случае скажи своему другу, что с ним наш шеф желает пообщаться. Сам же знаешь: если человек сам к нам обратился, нужно побеседовать, может, еще что-то вспомнит, о чем забыл рассказать.

— Ладно, если увижу, скажу… Слышь, Димыч, а что это за мужичок у нас на совещании сегодня присутствовал? Невысокий такой, сухощавый, умный — а силой от него веет за версту…

Полунин засмеялся.

— Если бы он услышал такую о себе характеристику, наверное, она бы ему понравилась… Это генерал из «Альфы». На все боевые с подчиненными ходит. Стреляет как бог, рукопашной владеет, маскировка там всякая, технические штучки-дрючки… Супер-ас, всякие Чаки Ван-Сталлоне ему, что вот эти семечки, — и Дмитрий словно в подтверждение своих слов высыпал оставшуюся подсолнечную мелкоту в траву, где за нее бодро взялись местные горлицы.

Они поднялись и направились в здание, где разместилась Временная оперативная группа. Предстояло разрабатывать комбинацию, в результате которой в стане чеченских сепаратистов должна была пройти волна разногласий. Пусть меленькая, но волна. И сколько людей в той или иной степени пострадает в результате этой операции, пока не дано знать никому. Во всяком случае куда больше, чем от самого точного залпа НУРов, которые мог бы выпустить Калюжный из обеих кассет своего вертолета.

Чечня. Лагерь подготовки боевиков Аргун — Хамид — Мансур — Зульфагар

Оба провинившихся стояли потупившись, опасаясь не только лишний раз взглянуть на Аргуна, но даже присесть. Впрочем, тот стулья им и не предлагал. Он слушал горестный доклад, привычно постукивая карандашом по столешнице и время от времени репликами и вопросами направлял рассказ в нужное русло.

Впрочем, в том, что они что-то недоговаривают или же стараются «подкорректировать» факты в свою пользу, Аргун не сомневался — уж слишком откровенно трусил Хамид. Мансур выглядел немного спокойнее — очевидно, он надеялся на то, что, будучи лицом духовным и хаджи, в руки военному трибуналу, пусть и шариатскому, он не попадет.

Хамид и в самом деле очень боялся. Он не знал, что и в какой степени следует рассказывать Аргуну. И в то же время боялся, причем, куда больше, попасться на лжи и оказаться в руках Абу. Раздираемый этим противоречием, Хамид говорил сбивчиво, часто повторяясь, а то и противореча самому себе.

Как ни говори, в том, что отряд столь бесславно погиб, вина в первую очередь его, командира. И то обстоятельство, что гяуры пощадили именно его, эту вину усугубляет. А тут еще это задание, которое им дал командир подразделения федералов…

С самого начала и до сих пор Хамид не мог для себя определиться, хорошо или плохо, что они попали на отчет именно к Аргуну. С одной стороны, если бы по возвращении на базу они нарвались на людей Хаттаба или кого-нибудь еще из беспощадных, с ними двоими, вполне возможно, разговор не был бы столь спокойным — Аргун известен как человек довольно либеральный. С другой же, теперь придется передавать таинственный пакет из рук в руки непосредственно Аргуну, в то время как они с Мансуром хотели его, несмотря на строгое предупреждение командира гяуров, попросту потихоньку подкинуть адресату, разом избавившись от необходимости давать разъяснения о том, откуда этот проклятый пакет взялся, кому бы то ни было вообще.

— Ну-ну, продолжайте, продолжайте, — ровно, не выдавая своих эмоций, поторопил доклад Аргун. — Сколько ни молчите, а рассказывать все равно придется…

Намек был более чем прозрачен: мол, не расскажете мне — придется-таки рассказать кому-то другому. Кому именно — было понятно: развязывать чужие языки умеют в лагере многие… Тот же Абу, например… Выхода не было. Приходилось говорить все.

Хамид и Мансур в очередной раз переглянулись. Мансур видел, насколько растерян его друг. И решил прийти ему на помощь — хаджи считал, да, пожалуй, и справедливо считал, что, будучи человеком грамотным и начитанным, сможет лучше изложить обстоятельства происшествия.

— Ну, в общем, после того, как все это закончилось, как нас обыскали… В общем, потом… Русские отвели нас за скалу, — начал он; Аргун перевел на него взгляд, которым до того он буравил жалко ежившегося Хамида. — Там находилось несколько человек… Сразу было видно, что это их начальники… И, главное, спокойные такие, будто ничего такого не происходит, будто не в тылу они у нас, будто и не опасаются ничего… Один из них и сказал нам, что не убили нас потому, что мы были им нужны…

— Почему именно вы? — холодно поинтересовался допрашивавший.