Зубы тигра

Ночь прошла спокойно. Но, когда в семь часов утра распахнули ставни, на столе оказалось письмо. Письмо было тут как и в прошлый раз! Вебер спрятал его. Ему было приказано не читать письмо самому и не давать читать другим.

Содержание письма, которое газеты опубликовали одновременно с заключением экспертизы, что почерк — почерк Ипполита Фовиля, было следующее:

«Я видел его! Понимаешь, друг мой, я его видел! Он прогуливается, подняв воротник и надвинув шляпу на глаза. Видел ли он меня? Не думаю. Было почти совсем темно. Но, я-то узнал его совершенно прекрасно. Узнал серебряный набалдашник на палке черного дерева. Это был он, негодяй!

Итак, он в Париже, вопреки своему обещанию. Гастон Саверан в Париже! Понимаешь ли ты весь ужас этого факта? Раз он в Париже, значит он хочет действовать. Раз в Париже — значит смерть моя — дело решенное. Ах, сколько зла причинил мне этот человек! Он украл у меня мое счастье, а теперь хочет украсть у меня жизнь. Мне страшно!»

Итак, инженер Фовиль знал, что человек с палкой черного дерева это Гастон Саверан, который собирается убить его! Это проливало некоторый свет на туманное дело Морнингтона. Но как объяснить таинственное появление письма на столе в кабинете?

Пятеро бодрствовали, пятеро испытанных людей и все же этой ночью, как и в ночь на шестнадцатое апреля, чья-то неизвестная рука подложила это письмо в комнату, все окна и двери которой были закрыты, и никто не слыхал ни малейшего шума и никаких следов взлома нигде не оказалось. Возникло предположение, что существует потайной ход, но тщательный осмотр стен и допрос подрядчика, строившего дом несколько лет тому назад, по планам инженера Фовиля, заставили отказаться от этой гипотезы. Во всяком случае, предсказания дона Луиса сбывались. Что даст ночь с 4 на 5 мая? Всю ночь сновал народ по бульвару Сюше. Префект полиции решил самолично присутствовать. Расставив полицейских в саду, в коридоре и маленькой мансарде, он вместе с Вебером, Мазеру и доном Луисом расположился в кабинете.

Ожидания не оправдались по вине господина Демальона. Вопреки заявлению дона Луиса, считавшего такой способ проверки излишним, префект решил не тушить электричество. При таких условиях, разумеется, письмо не могло появиться и не появилось.

Получалась отсрочка на десять дней, если считать, что зловещий корреспондент вообще возобновит попытку и доставит третье письмо. 14 мая взволнованная, пугливо прислушивающаяся ко всякому шуму, собралась толпа на бульваре, и в жутком молчании не спускала глаз с отеля Фовиль. На этот раз свет потушили. Но префект сидел, положив руки на выключатель. Раз десять-двенадцать он включал свет, встревоженный каким-нибудь звуком — треском ли мебели, движением кого-нибудь из присутствующих.

Вдруг он невольно вскрикнул. Легкий шелест бумаги нарушил тишину. Господин Демальон тотчас включил свет. На этот раз письмо лежало на ковре. Полицейские изменились в лице. Господин Демальон взглянул на дона Луиса, который покачал головой. Проверили замки, задвижки — все было нетронуто.

Содержание письма и на этот раз оправдало его таинственное появление из мрака, письмо рассеивало последнее сомнение относительно двойного убийства на бульваре Сюше. За этой же подписью и помеченное 8 февраля, по-прежнему без всякого указания адресата, оно гласило:

«Дорогой друг! Так нет же! Не дамся я! Не позволю, чтобы меня, как барана, тащили на бойню! Я буду защищаться. Буду бороться до последней минуты. Сейчас все изменилось. У меня есть доказательства, доказательства неоспоримые. У меня есть письма, которыми они оба обменялись. И я знаю, что они по-прежнему любят друг друга и хотят соединиться, что их ничто не остановит. Это написано, ты слышишь! Написано собственной рукой Мари-Анны: „Потерпи, любимый мой Гастон, мужество мое растет. Тем хуже для того, кто разлучает нас — он исчезнет“. Милый мой друг! Если я погибну в борьбе, ты найдешь их письма и весь материал, который я собрал, материал, уличающий презренную женщину, в сейфе, за стеклянным шкафчиком. Отомсти за меня тогда! До свидания. Прощай, может быть!»

Таково было послание. Из глубины своей могилы Ипполит Фовиль давал ключ к разгадке, объясняя мотив преступления. Мадам Фовиль и Гастон Саверан любили друг друга. Это чувство было основным импульсом к преступлению, хотя, несомненно, и о существовании завещания Космо Морнингтона они были осведомлены, ибо начинали с того, что устранили его. Вероятно, и развязку ускорило их желание поскорее овладеть огромным состоянием. Оставалось разрешить еще одну задачу: кто тот неизвестный корреспондент, которому Ипполит Фовиль поручал отомстить за себя и который вместо того, чтобы прямо представить письма властям, выбирает такой таинственный способ?

На заданные ей вопросы Мари-Анна ответила неожиданным способом: после длительного допроса, на котором ее засыпали вопросами о друге ее мужа, а она хранила упорное молчание, вечером в своей камере куском стекла она вскрыла вены на руках.