Зовущие к огню

Чикишев – как, оказалось, был на мысе Форос, под землей он не прятался. Объект Заря, он же «дача Горбачева» – почти не использовалась после 1991 года, украинцы ее засрали немного, когда мы пришли – привели в относительный порядок, но президент тут никогда не отдыхал. Теперь дачу расконсервировали и использовали и как место отдыха и как место встреч, о которых прессе лучше не знать. Правда, все условно… Форос уже застраивался высотками, скоро тут не протолкнуться будет…

Израильтян разместили, и часть из них сразу пошла на переговоры, или зачем они там приехали – а мы с Виктором Фридриховичем спустились на пляж. На эскалаторе. Тут прорубили в горе тоннель и поставили такой же эскалатор, как в московском метро. Любил жизнь Михаил Сергеевич, ох как любил. Мать бы его…

Внизу, на черном как ночь пляже – там еще и уличное освещение стояло, но оно было отключено – я доложил Чикишеву о результатах встречи в Абу-Даби.

Чикишев выслушал молча, потом задал один только вопрос

– Врет?

– Не думаю.

…

– Зачем ему? Он там устроился. Живет для себя. А вот дети…

…

– Дети жить для себя не умеют.

– И что думаешь?

– Его найдут. Сами чеченцы. Обязательно найдут. Вопрос в том…

– Кто первый. Чеченцы или американцы.

– Именно.

Чикишев помолчал. На горизонте были едва заметны огни – катер или даже фрегат Черноморского флота

– Американцы развернули комиссию МАГАТЭ. Ты понимаешь, что это значит?

– Будут врать. Хайли-лайкли.

– Именно. Вопрос только – кого?

– А если нас? Требования кстати уже предъявили?

– А как же?

– И какие?

– Наглые. Инспекция объектов по усмотрению.

– А мы?

– А сам не догадываешься?

Догадываюсь. Потому и самолеты в воздухе.

Прячась в логово своё, волки воют "Ё-моё"17.

– А евреи тут при чем?

– Координационная группа. Есть серьезные подозрения, что если сейчас США долбанут по Ирану – Корпус стражей вместе с Хезбаллой отреагируют во всех странах присутствия. А ты знаешь, сколько их сейчас – до Ливана включительно, Судан и еще хрен пойми. Ну а там и наши рядом, и сам понимаешь – дружба у нас постольку-поскольку. Вот, прилетели … будем теперь думать, как из этого дерьма вылезать, ну и… что делать если начнется. Они тоже не особо заинтересованы в том, чтобы все кверх тормашками полетело…

Постольку-поскольку. Это наше. Кровное. Для тех кто не знает, выражение придумали большевики, оно освобождало от всяких обязательств, позволяя с одной стороны работать с Временным правительством – и тут же готовить его свержение. С тех пор у нас многое – постольку-поскольку. У американцев – хайли лайкли, то есть они ни хрена не знают, но делают вид. А у нас – это постольку-поскольку…

Как все надоело… я иногда думаю – почему у нас все не как у людей? А? Почему нельзя просто жить, потихоньку, как Европа живет. А потом понимаю – хрен, нельзя. Или ты или тебя. Если хочешь жить как в Европе – уезжай в страну, где три миллиона жителей, а не сто пятьдесят.

И все равно… надоело.

– Мои дальнейшие действия?

– Отправляйся в Сирию. Работать будешь оттуда, там ближе. Будь на связи с чеченцами, не прерывай связь. Если они найдут – пусть сообщат тебе. И тогда…

– Он может знать, сколько еще бомб, и где они.

– Ты-то сам веришь, что его можно – живым?

Да вряд ли.

– Вот и не рискуй. Лучший чех – мертвый чех. Как там. Понял?

Да понял…

03 октября 202… г. Ливан, Бейрут – Сирийский Курдистан. Американцы.

Утром они выехали в поездку на север Ливана, там их должен был подобрать вертолет и доставить в Африн, столицу западной части Сирийского Курдистана с тем, чтобы войти в контакт с местными структурами и советниками из военной разведки и Дельты, действующими на направлении Африн – Алеппо. Учитывая то, что Африн был, по сути, единственным настоящим городом этой части Сирийского Курдистана (Рожавы), с одной стороны действовал русский спецназ, а с другой турецкий, мечтающий раз и навсегда решить курдский вопрос через геноцид – само путешествие было крайне опасным…

Ливан изменился, как только они выехали из Бейрута. И дело даже не в плохо отремонтированной дороге, – здесь, чтобы никому не было обидно, дорогу ремонтируют кусками, каждый свой кусок, и получается как зебра, – а дело в том, что здесь, на земле, было хорошо видно, сколько здесь беженцев.

– Беженцы не слишком агрессивные, – говорил Билеус, смотря в окно на кусочками нарезанные поля, на гнущих спину батраков, на построенные из пеноблока большие, но уродливые сельские дома, – агрессивные там, воевать остались. Это не палестинцы. Вот палестинские лагеря – это да… А это – просто… женщины… дети в основном. Просто их слишком много. Работы почти нет никакой. Им лишь бы выжить…

– И как выживают?

– Как-как… Нанимаются батрачить на поля, за еду. Пытаются уехать в Европу. Женщины, что помоложе – зарабатывают проституцией. Кто-то стал наркокурьером… всё, чтобы выжить. Местные пользуются этим вовсю. Сдают под постой все, курятники, свинарники. Доллар в день, но у многих и этих денег нет.

– П…ц.